Доктор Фест хотел сказать, что Олендорф хитер, а Гиммлер еще хитрее. Обряд нужен для отвода глаз, чтобы говорили о нем, а не о чем-то более важном. Не успел, Рудольф Гесс встал, шагнул ближе.
— Пойдем, Иоганн, провожу. Нам с Германом надо прикинуть, как из этого всего выкручиваться.
Уже перед дверью рейхсминистр оглянулся и зашептал в самое ухо.
— Государственную тайную полицию расформировали, новую службу возглавит Рудольф Дильс, он, ты знаешь, человек Германа. Мы ему скажем, и от тебя отстанут, по крайней мере, на время.
Следовало поблагодарить, все-таки Шейх молодец. Но странная мысль заставила замереть на месте. Во главе нового гестапо Дильс, не Харальд Пейпер?
И тут пришел настоящий страх. Тайная полиция и Пейпер? Харальд Пейпер, начальник штаба Германского сопротивления? Что за бред, как такое вообще могло прийти в голову? Да-а, меньше дьявола нужно поминать!
Чушь, чушь, чушь!..
6
Ингрид покачала головой.
— Дева Соланж! Чудеса порой случаются. Менее всего ожидала увидеть вас, тем более сегодня, но… Заходите!
В первую секунду Соль не узнала баронессу. Вроде бы она и есть, Ингрид фон Ашберг-Лаутеншлагер, и прическа ее, и даже легкое домашнее платье. Только лицо совсем иное, даже не лицо, восковая маска. Губы двигаются, а глаза живут своей жизнью. Что в них? Боль? Растерянность? Страх?
На этот раз в окно влетать не пришлось, такси доставило точно к месту, пусть и не центр, но район вполне престижный, с чистыми улицами и бдительными шуцманами. Бояться нечего, во внутреннем кармане вполне приличного пальто справка с фиолетовой печатью. Уроженка города Буэнос-Айрес (Аргентина) Зофи Ган только что перевелась в гимназию имени Адольфа Дистервега, выдано временно до получения постоянного ученического билета.
Баронессе тоже бояться ни к чему. Не скрывается, работает в своем Обществе немецкого средневековья.
— Пройдемте на кухню, сегодня курю, как паровоз, не хочу квартиру задымлять.
Соль молча избавилась от верхней одежды и проследовала, куда велено. Пепельница полна окурков, форточка открыта настежь, но воздух все равно можно резать ножом. Хозяйка открыла лежавшую на столе сигаретницу, щелкнула зажигалкой.
— Мне полагается вежливо вас расспрашивать, кивать и улыбаться. Потом, чуть позже, сейчас не могу. Вы уже поняли, у нас беда.
Воткнула сигарету в пепельницу, шевельнула белыми губами.
— Харальд Пейпер погиб.
Соль, не удержавшись на ногах, опустилась на стул. Ингрид схватила новую сигарету.
— Догадываюсь, о чем хотите спросить. Да, уверена. Его застрелили прямо на явке, встречался с кем-то… Знаете, что самое ужасное? Харальда будет хоронить СС, ведь официально он офицер, чуть ли не помощник Гиммлера. А мы не имеем права ничего сказать, могут пострадать другие.
— Время придет, — выдохнула Соль, превозмогая подступивший холод. — Обязательно придет, и все узнают правду. Но… Харальд Пейпер начальник штаба Германского сопротивления! Что же теперь будет?
Холодной сталью блеснули светлые, словно утреннее небо, глаза.
— Вальтер Эйгер назначит нового начальника штаба… Уже назначил!
К ночи распогодилось, в окно заглянули неяркие холодные звезды. Соль не спала, стояла возле подоконника, пытаясь разглядеть знакомые созвездия. Узор не складывался, звезды уплывали к горизонту, мысли путались, во рту скопилась вязкая горечь.
Ингрид не прогнала, даже обрадовалась, что теперь не одна, но разговора не получилось. Баронесса, даже не докурив очередную папиросу, ушла в свою комнату, плотно прикрыв дверь. Соль и не думала обижаться, еще в прошлый раз она поняла, что Ингрид и крепкий мужчина с военной выправкой и седыми висками не просто товарищи по борьбе.
Марш левой, два-три! Марш левой, два-три!..
Она уже хотела отойти от окна, как вдруг замерла от внезапной мысли. На станции Крепость-2 все чужое, и стены, и люди. Даже дед… Агфреду Руэргу карьера уж точно дороже непутевой внучки. Здесь же, в мокром от осенних дождей Берлине, ей, бездомной скиталице, есть, кого любить, кого ненавидеть и о ком скорбеть.
Искать больше нечего. Она дома.
В. То, что могло быть
События даны в обратной последовательности
7
На опушке еще стреляли, но здесь, за зеленой стеной леса, тихо. Маленькая поляна, почти ровный круг, здесь они, кажется, уже бывали. Когда? Месяц назад? Но месяц это тридцать дней, а их день все еще длится, долгий, бесконечный…