На нос упала большая тяжелая капля. Дождь вернулся после перерыва.
5
— Начинайте! — вздохнул директор герр Краузе и без особой нужды протер платком лоб. В музейном хранилище топили экономно, только бы прогнать сырость.
Один рабочий, ростом повыше и с усами, слева, второй, широкоплечий лысый коротышка, справа. Вид флегматичный, равнодушный. Их дело маленькое, скажут — развернут, скажут — совсем наоборот.
Дело оказалось непростым. Еще бы! Семь метров в длину, три с половиной в высоту. Хорошо еще пыли нет — полотно хранилось в надежном футляре с намертво приклеенным матерчатым номерком. Когда процесс был завершен, герр Краузе тигром прошелся вдоль полотна, глубоко вздохнул.
Выдохнул…
— Что… Что это?! Я спрашиваю…
— Картина, — честно отрапортовал доктор Иоганн Фест. — Ян Матейко «Прусская дань», она же «Присяга Пруссии на верность Польше». 1885 год, авторская копия. Состояние приличное, реставрация не требуется.
— Откуда вы взяли эту гадость?
Консультант Фест невольно огорчился. Почему гадость? Аляповато, конечно, зато во всех подробностях. Как раз для музея.
— С исторической точки зрения все достаточно точно. Обратите внимание, герр Краузе: в центре — Великий Магистр, который, стоя на коленях, присягает на верность польскому королю Сигизмунду и передает ему штандарт с гербом Пруссии…
— Хватит! — директор скривился, словно хинина лизнул, — Сам вижу! 10 апреля 1525 года, самая позорная страница нашей истории!
Безнадежно махнув рукой, вновь потянулся к платку.
— Сворачивайте!
Когда полотно вернулось в футляр, а рабочие были отправлены восвояси, герр Краузе, лично закрыв за ними дверь, повернулся, обжег взглядом.
— В концлагерь захотели? Откуда вообще взялось такое в нашем музее? Какой предатель заказал копию?
Удержаться было практически невозможно, но доктор Фест все-таки сумел не улыбнуться.
— Лично его императорское величество кайзер Вильгельм Фридрих Людвиг. Письмо по его повелению написал гофмаршал двора. Кайзеру, кстати тоже напомнили про национальный позор, на что его величество изволил ответить: «Это наша история!»
— О мой бог!
Историку, не состоящему в НСДАП да еще недавнему эмигранту, устроиться на работу по специальности практически невозможно, тем более в Берлине. Помогли дальние родственники — и один старый знакомый, отставной лейтенант по прозвищу Шейх, с которым они вместе ходили слушать лекции Карла фон Мюллера в Мюнхенском университете. Хоть и давно дело было, но вспомнил и подсобил брату-фронтовику. Жалование, конечно, никакое и музей не из престижных, но все-таки не носильщиком на вокзале.
Бранденбургский музей основали вскоре после провозглашения Второй империи, дабы прославить и запечатлеть историю ее корня — Пруссии. Замысел хорош, но вот исполнение подгуляло. К тому времени все самое интересное уже успели разобрать, и новому музею досталось что поплоше, а то и вовсе копии. К тому же быстро выяснилось, что в истории Бранденбургского курфюршества славных страниц не так и много, а вот иных хватает. Музей не закрыли, но существование он влачил самое скромное в густой тени прославленных соседей — Пергамона, Национальной галереи, музея Боде и прочих жемчужин Музейного острова. Денег и работников не хватало, инвентаризацию фондов из года в год откладывали, и новый сотрудник-консультант поступил на работу очень вовремя.
Полотно Яна Матейко оказалось не первым сюрпризом. Неделю назад герр Краузе уже пережил шок, когда из хранилища извлекли пыльную папку с приказами генерала Тотлебена. Октябрь 1760 года, русские в Берлине. Ужас, кошмар, но… «Это наша история!»
— Выбросить не получится, — безнадежно вздохнул директор, с тоской глядя на футляр с картиной. — Его уже видели, значит, непременно донесут. Проклятый поляк!
— Матейко чех, — заступился за художника историк. — Если по-нынешнему, уроженец протектората Богемии и Моравии, то есть фактически наш подданный.
Герр Краузе помотал головой.
— Все равно! Представляете, если такое увидят? Великий Магистр на коленях!
Консультант задумался. И в самом деле!
— Но… На нем же не написано! Как называется картина? «Прусская дань». Вот и укажем, что это польский король присягает на верность Великому Магистру и заодно приносит ему дань!