Итак, мы имеем дело с идеями и притворяемся, что имеем дело с чем-то реальным. А Ленин-мумия, и Гитлер-будущая мумия тысячелетнего Третьего Рейха, — если Гитлер победит, — оба-два… под пирамидами черепов.
Резня, вот так сюрприз сюрпризов! на пути к замку из песка.
Н-нда. Мне нужно ещё выпить. Арабконьяк! бармен.
И поскольку люди такие, какие есть, мы выбираем путь игры с идеями, строительными блоками наших пирамид. Они так хороши для возведения нашей собственной Вавилонской башни! Чистые и простые линии, логически, — упорядоченным образом, — идущие вверх…
Причина, Стерн? Логика? Прикоснитесь к человеческой душе в любом месте, которое имеет для неё значение, и вы знаете, насколько разумный ответ ожидать. Крик! — вот то, что вы получаете, крик отчаяния и надежды.
Но мы притворяемся и делаем вид, что можем громоздить идеи одну на другую.
И люди убивают людей ради… Ради чего, Стерн?
— Джо, я…
— Нет, подожди, Стерн. Я проделал долгий путь, чтобы, смакуя запахи трущоб, выпить с другом немного лампового топлива. Долгий путь во времени и в пространстве, так что ты не жди, что я легко тебя отпущу. Я здесь, я настоящий, и тебе придётся иметь дело со мной. Со мной, Стерн.
Джо держал Стерна за руку и улыбался.
«Попался», — подумал Джо.
— И вот мы здесь; бар — лучшее место, чтобы расшевелить душу в тёмные часы войны. Мы вдвоем сидим недалеко от Нила и сокрушаемся о вечно говняном положении дел. Проходят века, вокруг всё меняется, и в тоже время — ничего не меняется в человеке. У древних египтян было что, тридцать династий примерно? И конец каждой из них — это конец эпохи. И каждый раз кто-то сидел над рюмкой и размышлял о постоянстве, о спирали истории.
Джо оглядел комнату, поморщился.
— Простой бар.
За исключением зеркала.
Думаю, я выпью ещё один бокал, даже если ты пока не готов. Но почему ты улыбаешься, Стерн? Потому что мы сидим здесь уже четыре или пять тысяч лет? И почему эта улыбка уступает место смеху?
Джо указал на зеркало.
— И что мы только что видели в этом старом фильме?…
Мы начали с голого пола в баре, потом добрались до морских пейзажей и до Гомера. А это привело нас к ковру в Смирне. И Элени, и Сиви…
Я имею в виду, Боже мой, Стерн, что это за история века, которую ты рассказываешь мне сегодня? Морфий, самоубийство, алкоголь, убийства, отчаяние, безумие… Что это? Что за история, ради всего святого?
Стерн улыбался своей странной улыбкой, лицо его выражало смирение.
— Возможно, ты видишь это яснее, чем я, Джо.
— Да ты хоть представляешь, что ты дал людям, просто будучи тем, кто ты есть? Помнишь слова Сиви в ту ужасную ночь в Смирне? Когда он бредил?
— Нет.
— Найди Стерна, — сказал он. Позови Стерна, — вот что твердил Сиви, сходя с ума. Вот к чему он тянулся по пути вниз. К тебе, Стерн, и разве ты не знаешь этого, чувак? Разве не знаешь, что ты всегда был нужен многим-многим людям?
— 18.5 —
Бар \ граната из Австралии
Стерн хмурился и, борясь с усталостью, борясь с собой, рисовал пальцем круги.
А где-то снаружи в темноте подымалась суматоха… Крики, проклятия и пьяный смех — солдаты, выжившие в пустыне, радовались отсрочке от гибели или, что порою хуже, увечья.
Посетители бара нервно смотрели на потрёпанную «входную занавеску». Бармен тоже с беспокойством взглянул туда. И Джо обернулся.
— Что это там такое?
Стерн сказал, не поднимая глаз:
— Ничего особенного. Наверняка какие-то солдаты гулеванят в увольнительной; счастливые, потому что живы пока…
— А… Ну, Стерн? — сказал Джо. — Я до тебя достучался? Ты ведь много сделал, не так ли? Всё было не зря, ага? «Не напрасно было»?
— Твоё мнение, мнение других людей… что оно мне? Если сам я чувствую иначе.
— Стерн, мать твою, твоя мечта о единой мирной новой нации Ближнего Востока не удалась. Ну и что? Пока не удалась; «скоро сказка сказывается…».
Ты противостоял политике больших государств. А что есть политика? — это прикрытие интересов; болтология, пропаганда — только слова, код для общественных механизмов, которые на деле не механизмы и не могут ими быть, потому что деталями в них являемся мы, люди. Не абстракции — мы; а общества не сведёшь к логическим системам через слова, коды, ярлыки… Обществознание, как наука, пока в зачаточном состоянии. Так что, что дальше будет? кто знает.