— Правда, — сказал Джо. — Главный всегда берёт ответственность на себя. И Стерн мог бы справиться с этим, и вы можете; а я бы не смог. Ну, мне больше нечего сказать по этому поводу.
Теперь, вы не могли бы объяснить: зачем привлекли именно меня?
— Конечно, это достаточно просто. Появилась новая информация о Стерне…
— Под новой информацией вы подразумеваете факты, имеющие отношение к «польской истории» Стерна?
— Да.
— Можете сказать, откуда пришла эта информация?
Блетчли посмотрел на него.
— Нет, не могу. Так или иначе, Джо, человек, который приехал в Каир, чтобы узнать о Стерне, погиб при пожаре в отеле «Вавилон», и его интерес умер вместе с ним.
— Так оно и было, — сказал Джо. — Итак, эта новая информация попала к вам, и что потом?
— И это меня обеспокоило, — сказал Блетчли. — Я знал, что Стерн чувствует себя хреново, и боялся, что он начнёт трепать языком. И я подумал, что тут может помочь кто-то извне, старый знакомый Стерна. Я просмотрел его дело и нашёл ваше имя. Вот и всё.
Блетчли посмотрел на реку, и на его лице появилось грустное выражение.
— Если бы я рассказал вам больше с самого начала, всё могло бы обернуться не так погано. Но это…
— Как было, — пробормотал Джо. — так было…
Джо прищурился, глядя на реку.
— Блетчли?
— Да.
— Послушайте. Не берите всё на себя. Вы вляпались в это посреди событий, как и все мы. Как я, как Лиффи, как Дэвид, Ахмад и все остальные. Начало истории положили не вы. И с тем, что было, вы сделали, что смогли…
Джо помолчал.
— В любом случае, — добавил он, — я знаю, кто рассказал вам польскую историю Стерна.
Голова Блетчли дёрнулась назад, и он поднял руки, останавливая Джо, почти умоляя его.
— Никаких имён, — прошептал он. — Ради Бога, Джо, никаких имен. Мы об этом не говорили.
Джо кивнул.
— Нет, мы не говорили об этом, и не будет никаких имён. Я просто имею в виду неких людей, музицирующих в ночи под звёздами. Никаких имён, но я хочу, чтобы вы знали, Блетчли, что я знаю кто, и знаю почему.
Блетчли сидел совершенно неподвижно, не в силах смотреть на Джо. Джо помолчал, глядя на воду. Потом заговорил очень тихо, почти шёпотом:
— Да, они любили его, и любили слишком сильно, чтобы видеть, как он разваливается. Они просто не могли видеть, как это происходит, потому что Стерн был для них особенным. Они сказали, что его способности было видно по его глазам, и слышно по его смеху…
Надежда, — говорили они. Ибо он был человеком, который стоял у реки и видел великие вещи, и глаза его сияли от великолепия дара, как у голодного туриста перед турецким шведским столом.
Драгоценный, — говорили они. Всегда быть таким, — говорили они.
Но потом они увидели, что он разваливается, как сам мир, а он был слишком дорог им, чтобы быть уничтоженным таким образом, слишком прекрасен, поэтому они решили снять с него бремя и настучали вам… Вот не зря сказочники помещали их юность в Россию.
Они сказали мне, что «мы сделаем для него всё, что угодно. Но сейчас мы ничего не можем для него сделать, кроме как оплакать, и мы оплакиваем… Стерна, нашего сына».
— 23.2 —
Нильские тени
Джо увидел, что Блетчли залез в карман, достал что-то и принялся крутить в здоровой руке.
— Похоже, ключ Морзе, — сказал Джо. — Гладкий и потёртый до мягкого блеска, который имеют старые вещи… Кстати, что теперь будет со склепом старика Менелика?
— Ничего, — сказал Блетчли. — Он останется таким, какой он есть… закрытым.
— Хорошо. По крайней мере, хоть это хорошо.
— А, — сказал Блетчли, — на пожарище была найдена кой-какая одежда и маленький чемодан. В чемодане была выцветшая красная шерстяная шляпа и одеяло цвета хаки времён Крымской войны.
— Вещи пострадали от огня?
Блетчли кивнул. Джо покачал головой.
— Должно быть, это «Третий закон», — сказал он. — Думаю, Лиффи просто не успел сказать мне о нём.
Только то, что тебя волнует, превращается в дым.
Джо сделал ещё глоток из фляжки.
Они молчали, глядя на реку всеми тремя глазами.
— О чём вы думаете? — спросил Джо.
— Передовая. Эль Аламейн.
— Он устоит, как вы считаете?
— Надеюсь, что так. Его необходимо удержать любой ценой. Приливу пора смениться отливом; сейчас, иначе люди потеряют надежду.