И вообще, кому нужно вечное горе, которое обосновалось в тех краях? Ну что за творцы в той пустыне? Они мечтают себе, и из своих мечтаний создают нам наши религии, и вращают калейдоскоп сказок тысяча и одной ночи, и всё это просто чудесно и замечательно, пока вы сохраняете здравый смысл, а не плаваете в этих мечтах и не поселяетесь в этих сказках, теряясь навсегда.
О-о, три царя были умны, всё делали верно, выдавая себя за три судьбы и вынуждая меня продолжать и продолжать вспоминать о Стерне, пытаясь заставить меня убедить самого себя, что я должен вернуться туда. И к Моди тоже, намекая и на это. Три парки сплели, отмеряли и дали нить.
А ведь я знаю, что моё место там.
Они всегда вцеплялись друг другу в горло и всегда будут.
Чёртовы греки и персы и евреи и арабы и турки и крестоносцы, без конца. И раздутые трупы мамелюков плывут вниз по Нилу и дикие варвары монгольской плетью приводят в бешенство своих коней, чтобы напасть и смешать строй ассирийских всадников и обезумевшие вавилоняне смотрят в гороскоп, в то время как на флангах халдеи сметают мидян и отступают, и финикийцы рассчитывают свои сальдо-бульдо и египтяне считают богами фараонов, а иудеи…
И творцы собираются там все вместе раз в тысячелетие или около того, чтобы сверить часы и посмотреть, кто из них напридумывал больше, чем другие.
Поговорим об Эхо. Поговорим о неразберихе и хаосе. Если с начала времен, по слухам, насчитывают сорок тысяч пророков, то, несомненно, большая часть их потратила свои жизни на то, чтобы пронестись через те самые пустыни тряся кулаками и выкрикивая свои истины, и молиться там до самого последнего своего вздоха.
Вот оно, восклицают они наконец. Единый истинный Бог и истинный путь, и это только совпадение, что единственный истинный путь пересекается с моим обычным путём.
Просто послушай меня, ради Бога.
Я.
Слушаю.
О, помогите. Зачем Он вообще? Смятение и хаос поднимают Вавилонскую башню. Башенный столп. Башня, которую все всегда пытались поднять, каждый мужчина во всяком случае. Мы ужасно гордимся своей эрекцией.
А мифическое место всегда наготове, оно ждёт. Место рождения религий и первых райских эрекций Адама, и вечное мучение для всех нас. Наверное, это связано с пустыней. Ничего похожего нигде не найти. Сорок дней или сорок лет скитаний в залитой солнцем пустыне превратят в ералаш любые мозги. Трудно отыскать воду и лихорадочный озноб трясёт вас всю ночь, и утром нет ничего, чтобы позавтракать, кроме горсти саранчи, оставшейся от вчерашнего ужина. Поживите так некоторое время, и вы же понимаете, что начнёте видеть и слышать разные вещи?
Война опять пришла туда? Самая удивительная новость со времени последнего сообщения о том, что варвары поднимаются на Иерусалимские высоты.
Война в прекрасной пустыне?
Удивительные новости, вот что. Или, как говорит Стерн, «ещё одно пришествие».
Джо натянул на уши свою выцветшую красную шерстяную шляпу и накинул на узкие плечи новую чёрную шаль — подарок от трёх посетителей. С заходом солнца посвежело, холод ночи пришёл в пустыню.
Маленькая девочка стояла в нескольких метрах, наблюдая за ним. Джо сделал знак, и она подошла и встала рядом; такая юная, она не застала по малолетству другого знахаря племени. Джо укутал девочку в свою шаль, укрывая от холода и взял её крошечную руку и держал её.
Малышка молчала, Джо тоже. Когда солнце опустилось за горизонт, она ускользнула, в новой чёрной шали на плечиках — подарке, который он сделал ей. Джо проводил её взглядом, а она исчезла в тени. Он не думал, что она заметила слезы у него на глазах, и не знал почему плачет.
«Итак, — подумал он, — мы делаем всё, что можем. Это нусутх[12], но мы в любом случае должны сделать это».
Слова Стерна, вдруг. Собственные слова Стерна, сказанные ему давным-давно, в другое время и в другом месте, сейчас прошептал в тени ветер.
— Странно, — услышал Джо. — Время.
…и так же внезапно он вдруг оказался рядом со Стерном, и это была ночь двадцатилетней давности, в городе, который когда-то назывался Смирна, когда-то давно, за столетие до эпохи геноцида, до того, как чудовищные реки резни вылились из Малой Азии, чтобы затопить Смирну, как раз когда Стерн и Джо оказались там… Массовые убийства игнорировались тогда большей частью мира, но не всеми, и не Гитлером, который только за несколько дней до того как его армии вторглись в Польшу, восторженно напомнил о них.
…однажды ночью, в аду дымов, пожаров и криков, Джо лежит раненый на набережной, и повсюду мёртвые и умирающие, прижавшиеся друг к другу, пришедшие сами и согнанные к морю, в то время как город кругом горит.