— Стерн отреагировал бы на это улыбкой? — спросил майор. — Почему не огорчением?
— Понятия не имею. Возможно, это связано с тем, кто таков армянин. Он, во всяком случае, выложил добытые факты, а Стерн улыбнулся «с облегчением». Выражение, использованное вами.
— Джеймсоном, — поправил майор.
— Да, Джеймсоном, нашим «альтер эго». Так что у нас есть эта улыбка Стерна и, следом, недовольство армянина. И вот тогда разговор накаляется. Армянин не соглашается с тем, что делает Стерн, не может согласиться, и спорит с ним об этом. Но Стерн уверен в себе. Он убеждён в своей правоте и продолжает оправдываться. (Опять ваши слова или, вернее, Джеймсона.) Потом влетает граната, и Стерн спасает жизнь армянину, — полковник помолчал, — Важно: что узнал армянин? Я пока не знаю почему, но это очень важно. В последнем акте этой игры-жизни Стерна, именно в нём и скрыта разгадка. Ещё виски?
Майор налил обоим. Из ходиков высунула нос кукушка. Когда оказалось, что полковнику больше нечего сказать, майор решил задать свои вопросы.
— Как вы думаете, чьих это рук дело? Монастыря?
— Да, без сомнения. Спереподвыподвертом — обычный для Монастырской операции подход.
— А что насчёт армянина?
— Мне никто не приходит на ум. Честно говоря, понятия не имею. Конечно, я знаю, кто первоначально использовал эту пурпурную семёрку, поскольку сам помогал собрать её для него. Три или четыре года назад в Палестине, в связи с арабским восстанием. Но сейчас это представляется неважным.
— Кто это был?
— Парень из рядового состава. Его звали сержант О'Салливан.
— Сержант О'Салливан, — пробормотал Майор. — Вы имеете в виду того самого сержанта О'Салливана? «Нашего Колли»?
— Oх, да! Мне даже в голову не пришло, насколько он был некогда знаменит. Полагаю, вы слышали о нём, хоть и были очень юны в ту пору.
— Конечно, — ответил майор, откинувшись на спинку стула, чтобы поразмыслить над этой удивительной информацией из прошлого.
Во время Первой мировой войны, по крайней мере, в самом её начале, подвиги славного сержанта Колумбкилла О'Салливана были на слуху в каждом доме и дворце Великобритании, после того как за необычайный героизм, проявленный им в ужасной бойне, известной как первая битва в Шампани, он был награжден сразу двумя крестами Виктории. Единственный человек, удостоенный такой чести во время Великой войны. В прессе его называли «наш сержант О'Салливаном» или «простак-ирландец», а порой — с ещё большей любовью — «Наш Колли».
Но репутация знаменитого сержанта резко ухудшилась после того, как его соотечественники подняли Пасхальное восстание в 1916 году. К лету того же года в Лондоне распространился слух, что «простак-ирландец» слишком много пьёт, а к осени по всей Англии стало известно, что его безрассудная отвага в бою всегда вызвана выпивкой.
Далее стали говорить, что он имеет наглость на людях делать вид человека малопьющего, а оставшись один, радостно глотать всё алкогольное, до чего только дотянутся дрожащие руки.
Таким образом, сержант О'Салливан был полностью забыт к концу Великой войны. Майор не припоминал, чтобы за время своей профессиональной армейской карьеры когда-либо слышал известное некогда имя в каком-либо контексте, историческом или ином. Тем не менее для него, как и для десятков британских школьников, «простак-ирландец» оставался героем.
— Боже мой, — воскликнул майор. — А что сталось дальше с «простаком-ирландцем»?
— О, он снова был в деле после войны, — ответил полковник.
— Наш «Колли»?
— Да. Из-за всей той сомнительной известности, полученной в столь юном возрасте, он решил уехать из Англии и был зачислен здесь в Императорский Верблюжий Корпус. Он даже назвался другим именем, просто рядовой такой-то. У него развилась страсть к анонимности.
— Верблюжий Корпус?
— Именно. Но вскоре его снова повысили до сержанта, и, конечно, исключительные таланты «простака-ирландца» не могли остаться незамеченными, даже если бы он просто блудил по пустыне на верблюде. Так что однажды мы пригласили его работать в разведке. Анонимно, конечно, под прикрытием. Можно сказать, это занятие оказалось именно тем, что он искал. И все эти слухи о его пьянстве оказались полной чепухой. «Простак-ирландец» наслаждался бокалом так же, как и все остальные, но не на задании. Очень серьёзно относился к такого рода мелочам. Будучи на задании, даже не притронулся бы в пять часов к чашке чая. И теперь о нём рассказывают истории, в которые трудно поверить. К примеру, некоторые его уникальные операции в Абиссинии против итальянцев, а затем работа в Палестине, когда нам пришлось иметь там дело с арабским восстанием.