Эдвард Уитмор
НИЛЬСКИЕ ТЕНИ
Для Джейн[1]
Часть первая
— 1 —
Граната из Австралии
В ясную ночь 1942 года в Каире, в полумраке арабского бара, полного работяг, собравшихся расслабиться после трудового дня, взорвалась ручная граната. Мгновенно погиб один человек и разбилось зеркало.
Граната, брошенная от избытка чувств выжившим в проигранной битве за Крит австралийским солдатом, влетела внутрь через заменявший дверь потрёпанный занавес.
Итог: один труп, да несколько порезов и ссадин у выживших. В смятении, последовавшем за взрывом, среди криков и пьяных воплей окровавленных арабов, виновный австралиец сбежал и потерялся в тёмных закоулках старого Каира.
В этом году такие инциденты случались частенько. В Западной пустыне шли бои, и солдаты британского содружества отрывались на всю катушку, прежде чем отправиться в пустыню навстречу наступающим танкам нацистов. Африканский корпус Роммеля угрожал захватом Египта и Суэцкого канала.
В такой ситуации одна случайная смерть в каирской трущобе — тьфу! и египетский полицейский быстро завершил привычное расследование.
Документы, найденные на трупе, принадлежали некоему Стерну, оружейному виконту, бродяге и морфинисту.
Сведения о жизни некоторых мутных личностей после их смерти приходится фильтровать.
Имя Стерна попадало в отчёты целого ряда полицейских департаментов Ближнего Востока. В досье каирского департамента отмечено, что он, по-видимому, не египетского происхождения. Однако, поскольку говорит на безупречном местном диалекте, предполагается, что по рождению это коренной левантиец, которого в 1930-х годах помотали по белу свету тёмные делишки.
История преступной деятельности Стерна особо не впечатляет. Вплоть до Второй Мировой он контрабандой доставлял оружие разным группам товарищей по всему Ближнему Востоку, чаще всего в Палестину. Однако ему не хватило хватки, чтобы заработать на этих операциях существенные деньги, и он жил практически в нищете. Несколько кратких сроков отбыл он за решёткой.
Короче говоря, Стерн вёл маргинальное существование. Прожил жизнь неясную и, похоже, зряшную.
Озадачивает лишь одна запись в его досье — рассказ о дерзком, беспрецедентном побеге из дамасской тюрьмы летом 1939 года. Побег этот явно был совершён спонтанно — сидеть тогда Стерну оставалось меньше суток. Странный, нехарактерный в ряду остальных записей, эпизод.
Гражданство Стерна в свидетельстве о смерти указано как неизвестное. Изначальное он давно потерял в ворохе своих поддельных документов. Его досье сохранило так много псевдонимов, что только Иблис теперь знает истинное имя покойника.
Или не Иблис? противоречивые сведения о его происхождении не позволяют с уверенностью определить был ли он мусульманином, христианином или евреем.
И спросить не у кого. Стерн, или кто бы он ни был, не только работал втёмную, но и жил в одиночестве, без семьи, друзей, близких знакомых или давних соседей, кто мог бы о нём хоть что-либо рассказать.
Тем не менее, когда пришло время избавиться от тела, в полицию пришла женщина и заявила, что хочет взять заботу о похоронах на себя. Бедно одетая женщина с греческим паспортом и правдоподобным рассказом о знакомстве с ныне покойным.
По её словам, она впервые встретила Стерна около года назад в небольшом ресторанчике по соседству со своим домом. В дальнейшем у них вошло в привычку ужинать там вместе; нерегулярно, не чаще одного раза в неделю, а порою и один раз в две-три. По её словам, для них обоих это общение было лишь ради компании. Она знала покойника только как Стерна, а он знал её под именем Мод. Американка по рождению, она жила в Восточном Средиземноморье в течение многих лет.
Поскольку Стерн никогда не знал заранее, сможет ли прийти вечером в ресторан, то оставлял ей записки, в которых сообщал когда появится. Ежедневно она заглядывала в ресторан проверить нет ли записки, даже когда не собиралась быть там вечером. Она не знала, где жил её визави и чем он жил. Военное время, люди приходят и уходят. Объяснения бессмысленны, причины не важны. Женщина предположила, что покойный занимал какую-то второстепенную должность клерка, как и она сама.
— Почему вы так думаете? — спросил полицейский за столом.
— Из-за его гардероба.
— Поясните.
— Вроде моего. Тоже пытаюсь свести концы с концами.
— Между собой вы говорили по-арабски?
— Нет, вы ведь слышите, что я не очень хорошо говорю. Мы говорили по-гречески или по-английски.
— Французский?
— Иногда.
Полицейский перешёл на корявый французский, который изучал по вечерам в надежде продвинуться по карьерной лестнице.
— Клерк, значит. — Полицейский ковырнул в носу. — Он рассказывал о себе? Вам известно, чем он занимался прежде?
Женщина изо всех сил пыталась себя контролировать. Она опустила глаза на поношенные туфли и в отчаянии сжала кулаки.
— Нет. Мне казалось, что он от чего-то бежит, что натворил однажды что-то несуразное. Да не всё ли равно? Разве не все мы хоть раз что-то да натворили? Мы с ним никогда не заговаривали о прошлом. Неужели вы не понимаете?
Женщина сломалась и тихо заплакала, и, конечно, полицейский всё понимал. Балканы захвачены, Греция пала, повсюду в Каире беженцы — люди которые не хотели, не могли вспоминать что они потеряли. Поэтому полицейский счёл, что хватит её мурыжить. Если эта женщина хотела взять на себя расходы по захоронению мужчины, которого едва знала, по каким бы личным причинам это ни было, то пусть.
Теперь уже не стоит сообщать ей кем, судя по записям в его досье, был этот Стерн. Очевидно, она готова его похоронить, и полицейского не интересовало, почему она решила так потратить свои, явно не лишние ей, деньги.
— Я буду через минуту, — сказал он, и вышел позвонить в её офис, проверить что она та за кого себя выдает. В трубке ответили из какого-то британского департамента, имеющего отношение к ирригационным работам.
— У нас служит такая, — и подтвердили описанную полицейским внешность.
Полицейский вернулся и заполнил документы на выдачу тела, скопировав записи из греческого паспорта трупа и отметив женщину его другом. Подписал бланки и карандашным планом на бумажке пояснил откуда забрать покойное тело. Мадам поблагодарила его и ушла.
Дело было закрыто, и египетские власти умыли руки.
Стерн погиб в полночь. Полицейский, прибывший в арабский бар после взрыва, работал там около получаса. Ещё минут десять или около того потратил его начальник на следующее утро, просматривая досье мертвеца, а вскоре появилась эта женщина, Мод.
Таким образом, прошло не более двенадцати часов с тех пор, как Стерн был убит. Вот такой короткий промежуток времени понадобился для завершения формальностей, связанных с его смертью. Осталась только пара вопросов, которые забыли задать:
1. Как получилось, что эта случайная знакомая Стерна, эта бедно одетая женщина американского происхождения, пришла в полицейский участок, если она привыкла, что записок от Стерна может не быть две-три недели?
2. Как она вообще узнала, что Стерн мёртв? Австралийская граната не попала в газеты. Такие «ежедневные гранаты» слегка приелись, если так можно сказать. Но британские цензоры по-прежнему не приветствовали огласку таких инцидентов.
Однако эти вопросы, как окажется далее, не имели большого значения.
В другом месте загадка этого убийства уже изучалась экспертами разведки, и для них даже самые незначительные факты, связанные с неожиданной смертью Стерна и его таинственной жизнью, складывались в чрезвычайно тревожную головоломку, совместив пазлы которой можно было решить исход войны на Ближнем Востоке и, возможно, за его пределами.
— 2 —
Армянин, третий в «семи пурпурных»
В кратком отчёте, составленном каирским полицейским, что расследовал инцидент с ручной гранатой, фигурируют имена четырёх свидетелей. Из этих четырёх человек один — владелец бара и, по-совместительству, бармен — как свидетель чего-то стоил, а два других араба ещё до заката так укурились опиумом, что всё пропустили.
Четвёртый свидетель предъявил транзитный паспорт натурализовавшегося ливанского гражданина, странствующего торговца коптскими артефактами. Имя этот четвёртый свидетель носил несомненно армянское. Составлявший протокол полицейский обратил внимание, что армянин в Египте проездом, но не стал выяснять откуда и куда тот направляется.
Негодные для смерти в бою британские солдаты — слепые, хромые, горбатые — круглосуточно проверяли каждое имя, попавшее в протоколы египетской полиции, без исключений. Эти имена сверяли со списками имён дезертиров, предполагаемых информаторов противника, проституток обоего пола, подозреваемых в заражении солдат, и иных подобных вредителей.