«Балканы, — думал Джо. — Как говорит Элис, там всегда была сомнительная государственность, и деньги сомнительные; львы и бани. Львы и бани? Париж?»
Он изучал купюры, чувствуя, что что-то в них не так.
«Монеты», — дошло до него. В балканской реальности такой номинал выпускался только в монетах, а Ахмад изменил реальность. Поэтический подход.
Джо сунул фальшивки в карман и откинулся на спинку скамейки. Его внимание привлекла аляповатая вывеска над железной дверью входа в склеп.
ДВИЖУЩАЯСЯ ПАНОРАМА.
Это была доска с неровными по белому фону печатными буквами зелёного цвета, сильно выцветшими, естественно. Откуда взялся этот знак и почему старик Менелик счёл нужным повесить его над дверью своего дома престарелых? Какие воспоминания она вызывала у величайшего археолога и специалиста по подземным граффити?
Джо нахмурился.
«В этом знаке есть что-то грустное. И что-то зашифрованное. Это не просто случайное украшение, учитывая, что склеп много значил для многих людей. Конечно, в гробнице и должно быть загадочно. Но всё равно: держу пари, что этот знак несёт скрытое послание».
ДВИЖУЩАЯСЯ ПАНОРАМА.
«На что это может намекать? Фараон? Нил? Или что-то вроде „мене, текел, упарсин“?
Кто знает? Лучше спросить об этом Стерна. Если сомневаешься, лучше спросить эксперта — сапоги пусть тачает сапожник, а в розетку пусть лезет электрик».
Джо беспокойно обернулся. Со стороны печатного станка послышался звук.
…лёгкое трение металла о металл …и тихий хруст.
«Невозможно, — подумал он, — я только сменил штаны».
Тем не менее, часть механизма двигалась, начиная цикл печати.
«Боже мой, сейчас не время сходить с ума. Успокойся, Джо, с тобой просто играют тени умерших. Пустяки».
Привод станка провернулся. Тяги и рычаги методично задвигались вверх и вниз, в стороны и назад, вокруг и внутрь. Раздался громкий стон, а затем машина забренчала и выплюнула прямоугольный клочок бумаги. Листик этот потрепетал и поплыл вниз, на пол.
«Послание из прошлого», — подумал Джо, вскакивая на ноги и бросаясь к листку…
…свеженапечатанной греческой купюры. Сто драхм.
Перевернув странную банкноту, он обнаружил, что на другой её стороне напечатана другая валюта… Албанская. Десять тысяч леков.
«Ха, — подумал он. — На Балканах, как обычно, инфляция. И не помогут албанцам захваченные ценности классической Греции, как и косоварам православные. Всё, чем когда-то восхищались люди цивилизованные, попало в руки варваров и больше не ценится, факт…»
Джо резко крутнулся на месте и оглядел склеп. Толстая железная дверь была по-прежнему надёжно заперта, массивная каменная крышка саркофага осталась на месте. «Если вам кажется, что всё в порядке — значит вы чего-то недоглядели».
ДВИЖУЩАЯСЯ ПАНОРАМА.
В склепе раздался смех, громкий, раскатистый смех.
Из отверстия в стене за печатным прессом появилась рука; расширяя отверстие, она вынимала кирпичи.
Джо сдержался, и своих не отложил.
Вскоре из тьмы появилась призрачная голова и торс в вековых лохмотьях мумии. Пыльное лицо, похожее на маску, повернулось к Джо; свирепые тёмные глаза блестели в полумраке над глазком дула пистолета.
«Помогите», — просипел Джо бог весть кому.
Револьвер исчез. Призрачная фигура проползла вперёд, и перед Джо встал Стерн, смеясь стряхивая пыль с изодранного плаща и качая своей слоновьей башкой.
— …извини, Джо. Я не хотел тебя напугать.
— Не хотел?! А деньги ты нахрена печатал? На случай, если придётся платить за дорогу в вечность?
— …случайно, Джо, — ржал Стерн.
— Случайно, говоришь? Ну ладно, после семи лет в пустыне я тоже случайно зашёл сюда поздороваться. Так хелло! странник.
Они обнялись.
И присели на скамейку возле саркофага. Стерн вытащил пробку из бутылки арака, понюхал, и передал бутылку Джо.
— Годы в пустыне могут утолить жажду души, но не тела. Пей.
Джо улыбнулся и взял бутылку, любуясь ею. Когда Стерн порылся в ящике у печатного станка, а затем торжествующе поднял бутылку, это не особенно удивило Джо.
Он искоса взглянул на Стерна.
— Мы с вами уже встречались, не так ли? Два нищих бродяги с бутылкой на скамейке общественного парка.
Стерн улыбнулся.
— Ты утолил свою жажду чудес?
— Нет пока.
Джо выпил, покрутил головой и закашлялся.
— Боже мой, это сильная штука, Стерн. Она помогает печатному станку мыслить яснее?
Стерн засмеялся.
— Ахмад холил свой станок и утверждал, что арак является лучшим чистящим средством.
— А так же первоклассным растворителем; и мозгов, и Балканской реальности.
Зачем ты прокрался сюда как грабитель, в память о Менелике?
Стерн выпил, закурил сигарету и пустил кольцо дыма плыть над саркофагом.
— Я боялся, что за парадным входом будут следить.
— А этот секретный проход всегда был там? С того времени, как построена гробница?
— Нет, Менелик прорыл его на всякий пожарный. Судя по всему, он им не пользовался.
— Верно, слишком пыльно, как пыльно и само прошлое. Просто я не знал, что здесь есть другой выход, и это меня напугало.
Стерн пошевелился, перенося вес с одного полужопия на соседнее.
— Но разве не всегда есть другой выход, Джо, даже если его достаточно трудно найти?
Джо тихонько присвистнул и скорчил рожу.
— И вот ты, Стерн, начинаешь серьёзный разговор первым. Ты хитрый, ты знаешь это? Сколько я тебя помню, ты всегда рассматривал вещи неоднозначно, аверс-реверс. Думаю, сам ты однозначен, прям, а твои закидоны — это скорее метод поиска пути. Наверное, это профессиональная привычка, из-за основного твоего бизнеса.
Пыльное лицо Стерна смягчилось.
— И какое же это бизнес, Джо? Революция и контрабанда?
— Вот я и думаю, какой?
Джо расслабился впервые за несколько недель. Передавая друг другу бутылку, они пили и говорили о прошлом. В течение этих лет разлуки туда-сюда приходили письма, но неизбежно многое осталось невысказанным. Со стороны Стерна потому, что его заботы нельзя было доверить бумаге и почтовой службе, а со стороны Джо потому, что его переживания откровений было нелегко описать. Такой разговор мог длиться и длиться, и Стерна, похоже, это устраивало. Но Джо так много хотел узнать, что, наконец, прервал товарища.
Он встал, снова сел, сделал из бутылки большой глоток.
— Стерн? Одолжи мне одну сигаретку.
Стерн протянул ему пачку. Джо закурил и закашлялся.
— Ужас. Лёгкие выворачивает.
Стерн наблюдал за ним. Джо взглянул на шрам на большом пальце Стерна и отвернулся.
— Чего ты? — спросил Стерн.
— Я думал об отеле «Вавилон», и «Оптике Коэна». Полагаю, ты уже знаешь.
Стерн заговорил; медленно, запинаясь и отстранённо, что обеспокоило Джо.
— Ты имеешь в виду Ахмада?… Да, я знаю об этом, и знаю о Дэвиде… Я хотел увидеть Анну, но понял, что не могу. Дэвид был таким замечательным молодым человеком, таким, каким был и его отец. И Ахмад, ну, мы с ним пуд соли съели. Ахмад был одним из первых, кого я встретил в Каире, вместе с Белль, Элис и отцом Дэвида. Все они были друзьями Менелика…
Стерн посмотрел на саркофаг. Джо ждал продолжения, но не дождался.
«Тишина, — подумал Джо. — Мёртвая тишина. Лучше рёв возмущения, чем это, лучше что угодно, чем оглушительная тишина. Он слишком спокоен, и мне это не нравится».
— Ахмад и Дэвид — это дело рук Блетчли, как я понимаю, — сказал Джо.
Стерн кивнул.
— Так что же будет дальше? — спросил Джо.
Стерн пошевелился, поколебался.
— Кто следующий? Ну, давай подумаем. Как много ты уже знаешь?
— Большую часть. Я знаю про «Энигму».
— Значит, главное.
— И что?
— Блетчли делает то, что считает правильным. Борется с нацистами, со злом.
— Ну?
— Так что я следующий, — сказал Стерн.
Джо посмотрел на него. «Слишком ты спокойный, Стерн».
— И всё? Сдашься вот так просто?
Стерн пожал плечами.
— Да, наверное. К сожалению, даже путь к хорошей цели может быть морально сомнителен. Добро и зло не так просты, как хотелось бы.
Стерн снова улыбнулся своей странной улыбкой.
— Но скажи мне, Джо, почему ты позволил втянуть себя во все это? Я здесь завидовал твоей размеренной жизни в Аризоне. Мне казалось, что именно так человеку и следует распорядиться отпущенным судьбой временем.
— Я не знаю. Потому что это казалось мне правильным. И я считаю, что начатое дело надо доводить до конца.