— Н-нда. Так вот, моя проблема заключается в следующем. У Блетчли есть намерение убить меня, а я, знаете ли, не вижу в этом необходимости. И чтобы выжить, я должен поговорить с Блетчли, но как это устроить? Я не могу просто позвонить ему и попросить в чат.
Исполнители, понятно, уже получили приказ на моё устранение. И отменить, — встав на волну и прикинувшись Великим Бреггом… пардон муа, Блетчли, — не получится, ведь раций монахи с собой не носят.
Чорт бы их побрал, монахов. Понимаете, что я имею в виду?
Майор кивнул.
— Поэтому я был бы очень вам признателен, — сказал Джо, — если бы вы устроили мне встречу с Блетчли. Я не хочу пытаться втихушку выбраться из Египта.
Блетчли этой ночью — моя путеводная звезда. Чтобы сохранить свой статус, — жизнь и документы, — мне нужно его «добро». И я думаю, что смогу его получить. Так что вы скажете? Не могли бы вы обсудить это с полковником уже сегодня, желательно до рассвета? У меня мало времени. Я ведь официально мёртв, правда-правда. А это меня беспокоит, естественно.
— Что вы имеете в виду: мертвы?
— Я имею в виду, по мнению монахов, — сказал Джо. — Согласно официальной монашеской реальности. Итак, вы можете поговорить с полковником?
— Допустим, я это сделаю, а какие смогу ему привести аргументы «за»? Операции Блетчли — в ведении Блетчли. Полковник не может вмешиваться без причины.
— Правда, — сказал Джо, — но тут, мне кажется, вопрос спорный, так как касается и Стерна, и Колли, и меня до кучи. Ваш полковник, как и Блетчли, наверняка очень уважал Стерна; это данность для всех, кто знал этого человека. Что касается Колли, то я не сомневаюсь, что и полковник, и Блетчли — оба любили Колли. А Колли был моим братом, что, отчасти, и поставило меня в нынешнее положение.
— Что? Колли был вашим братом?
— Да, именно так. В начале нас было много, и Колли был предпоследним, а я — последним. Но это еще не всё. Главные достопримечательности здесь — Колли и Стерн, и только потом я.
Майор покачал головой, совершенно сбитый с толку.
— Ничего из того, что вы говорите, не имеет для меня смысла.
Джо улыбнулся.
— Что не так?
— Я вас не понимаю.
Джо улыбнулся шире.
— Вам не ясно?
— Нет. Дельфийский оракул, Сфинкс, нежность Луны, Колли, Стерн и вы? К чему всё это сводится? Я не могу это ухватить.
Джо засмеялся.
— Пустяки, я бы не слишком беспокоился об этом на вашем месте. В мире есть много вещей, которые нам иметь не дано. Мы должны спросить себя, имеет ли неосязаемая вещь, о которой идёт речь, какое-то отношение к нашей сфере, входит ли в наш круг, кольцо?
— Кольцо?
— Да. Ну или как с колоколом, — так проще, — звук-то распространяется. Иногда кажется, что это настолько близко, насколько мы только можем подобраться, а… хвать! — фигушки.
— Я запутался, — пробормотал майор.
Джо засмеялся.
— Тогда просто думайте обо всём как о предварительном наборе меняющихся обстоятельств. Как вы и я, скажем, с нашим транзитным статусом во Вселенной. Или, например, встреча с Блетчли. Это ведь только предварительная намётка. Он может отказаться.
— А что, если он откажется? — спросил майор. — Что бы вы тогда станете делать?
Джо пожал плечами, посмотрел на свои руки.
— Лиффи рассказывал, как голодный и уставший Лиффи сидел ночами на пустых вокзалах, не зная когда появится поезд. Будем решать проблемы по мере их поступления.
— Лиффи?
Джо раскрыл ладони и посмотрел на них.
— Лучше нам не говорить о нём. Некоторые вещи слишком болезненны, и смерть Лиффи — для меня одна из них.
Майор был ошеломлён.
— Лиффи? Мёртв?
— Да благословит его Господь.
— Но это ужасно. Как это могло произойти?
— Он был застрелен, заколот штыками, взорван, отравлен газом, зарезан, избит, умер от голода, похоронен заживо и сожжён дотла. А пепел развеян над Нилом.
— Что?
— Мёртв, вот и всё.
— Но кто его убил?
— Война? Гитлер? Какая-то одна армия или другая? Я не знаю.
— Но почему?
— На первый взгляд, это случай ошибочного опознания. Но это не объяснит нам всего произошедшего, потому что многие личности всю жизнь проводят под масками. Почему же тогда? Да просто из-за того, кем он был.
— Я не понимаю. Кем он был?
— Звуком. Чистым, как звук Золотого колокола, — прошептал Джо. — Звуком, как гул сильного ветра.
— Что?
— Да, он был именно таков. И действительно, майор, ваш вопрос должен быть задан здесь, у Сфинкса, потому что ответ на него — тот же самый, что и три тысячи лет назад. Вы, конечно, помните саму загадку? Кто ходит на четырёх ногах утром, на двух в полдень и на трёх вечером? И ответ: мужчина; сначала как ползающий младенец, потом в расцвете сил, а под конец — старый и с тростью. Человек — вот ответ на древнюю загадку, не больше и не меньше, и именно поэтому Лиффи был убит. Потому что он был человеком, и потому что он был хорошим. И это и просто, и сложно.
Джо уставился на крошащийся камень у своих ног.
— Майор? Мне нужна ваша помощь. Вы сделаете то, о чём я прошу?
— Постараюсь.
— Хорошо. Я позвоню в полдень. Вы не можете свободно говорить по телефону, но если вы используете в разговоре слово «Сфинкс», я буду считать, что встреча с Блетчли состоится. А если вы не используете это слово, то, что бы вы ни сказали, я буду считать, что меня хотят убить… Договорились?
— Да.
Они ещё долго говорили тогда. Наконец Джо встал и протянул руку:
— Как бы там ни получилось с Блетчли, майор, я в любом случае ценю, что вы пришли сюда. И я рад, что мы вспомнили Дельфийского оракула, и загадку Сфинкса, и Колли, и Стерна, и Лиффи. Такими вещами нужно делиться, не так ли?
Несмотря даже на неблагоприятные ветры и пятна на солнце.
Ну, бывай…
Джо соскользнул на землю и быстро скрылся в темноте, оставив майора погрузившимся в раздумья.
…Преображение Лиффи в Джо на барке сестёр, и причины такого решения… Многолетние связи Джо со Стерном и другими… Чувства Лиффи к Стерну… И…
— Запудрил он мне мозги, этот «пурпурный армянин». Ну что за человек… Как думаешь, а? — вопросил майор у вечного Сфинкса.
— 21.2 —
В задней части бунгало пастуха горел свет. Майор вошёл через калитку и, позванивая козлом, промаршировал по дорожке к кухонной двери, в которую тихо поскрёбся. Внутри загудел бас полковника, — «Да я шут, я циркач. Так что же?», — и дверь открылась.
— Доброе утро, Гарри.
— Доброе утро, сэр.
— Чашечку чая?
— Спасибо, не откажусь.
Майор сидел за маленьким кухонным столом, склонив голову набок под нависающей полкой, а полковник расположился у плиты в другом конце комнаты. Покоробленные шкафчики, сделанные из упаковочных досок, — продукты неразделённой любви полковника к столярному ремеслу, — сомнительно украшали стены. Неокрашенный кухонный стол был завален обычным для полковника ассортиментом научных книг по ранней исламской каллиграфии, средневековому еврейскому мистицизму, движению Бахаи, персидским миниатюрам, Иерусалиму времён Второго Храма и археологическим находкам в Центральной Анатолии. Рядом с книгами уместилась тарелка с кексами, и майор выбрал один.
«Тяжелее лапы Сфинкса», — подумал он. Полковник, задорно стуча протезом, прервал свой гудящий напев и крикнул через плечо.
— Кусочек сыра к твоему маффину, Гарри?
— Нет, благодарю вас, сэр.
Полковник подошёл к столу с тарелкой сыра, и чашки с блюдцами покатились под уклон. Когда полковник развернулся и побрёл за чайником, майор извлёк из чашки дохлую муху. Хозяин вернулся, весело напевая себе под нос и исполняя танец шаркающего медведя.
Один шаг вперед, финт в сторону, два шага назад и финт в сторону. Шаг вперёд, два шага назад.
«Полковник пошёл рысью», — говорили о его танцах подчинённые. Танцами он баловался только перед завтраком и по-вечерам — бренди, сами понимаете.
В руке полковник держал кусок беловатого разлагающегося вещества, жирного и крошащегося. Сунул кусочек в рот и встал у стола, покачиваясь на фальшивой ноге.
— Сыр, — пробормотал он, задумчиво жуя. — А ведь примерно так когда-то выглядели наши предки; когда белковые молекулы только начинали работать над тем кусочком вещества, которое мы теперь называем Землёй. Заставляет задуматься, не так ли? Ты сказал, что хочешь кусочек, Гарри?
— Думаю, нет.
— Нет? А для меня завтрак всегда был главной едой. Старый сыр, первая трубка — и я готов явить себя миру. Но через полчаса начинаю скрипеть и хрипеть, и мне кажется, что я вешу тысячу фунтов…