Но как Блетчли узнал о „польской истории Стерна“? Среди моих вроде нет никого, кто бы…
Если только Стерн сам не сказал кому-нибудь. И этот кто-то настучал Блетчли.
И Джо теперь… если Джо узнал об „Энигме“, то Блетчли не сможет его отпустить. У Блетчли нет выбора. Он согласится на встречу с Джо, и…
Ну, может быть, лорды-баскервили были правы, что поставили на эту должность Блетчли. Может быть, он лучше подходит для таких вещей, чем я. Ведь Джо — брат Колли, я бы не смог…»
Полковник взглянул на майора и, грустно улыбнувшись, пожал плечами.
— Я задумался, Генри, — сказал он, — к делу это не имеет никакого отношения. Итак, я позвоню Блетчли и объясню ему ситуацию, как только доберусь до офиса. Уверен, он согласится на встречу.
Майор нетерпеливо кивнул.
— Только я — Гарри, сэр.
— Да-да, хорошо…
Полковник, кряхтя, поднялся из-за стола. Постоял некоторое время, глядя на книги и утверждая культю в протезе.
— Что ж, Гарри, пора начинать день.
Стыдно сказать, но я уже чувствую себя так, как будто вешу тысячу фунтов.
Каким-то незаметным образом всё хорошее в жизни заканчивается до того, как мы осознаём потерю…
Майор сидел за столом, когда ровно в полдень зазвонил телефон. Майор взял трубку и поздоровался. Полковник, сидящий в углу, навострил уши.
— Бродячий менестрель, майор, — послышался тихий голос, — Как там моя просьба об аудиенции у фараона?
Майор назвал Джо время и место.
— После захода солнца, говорите? Ну, для меня подходяще. Большая часть моих делишек в Каире велась ночью. В силу природы нашего бизнеса может быть, как думаете?
— Согласен, днём-то в плаще жарковато. Кхм. К сожалению, место вашей встречи с Блетчли не будет обставлено столь драматическими декорациями, как накануне — консультация у Сфинкса.
— Нет… Ну что ж, «не всё коту масленица».
На тропинке жизни мы высвечиваем фонариком знания только клочки пути, а Сфинкс — слишком большая концепция для любого из нас, и потому не годится посещать его каждую ночь.
Слишком большой, и слишком твёрдый орешек. Непостижимое до поры до времени понятие, как жизнь и многое другое; до окончания отведённого срока и встречи «в Самарре»…
Связь оборвалась. Майор повесил трубку и посмотрел на начальство. Полковник кивнул, поднялся.
— Мы сделали всё, что могли, майор. Остальное зависит от Блетчли.
И похромал в свой кабинет.
«Бесстыдный Гарри, — думал он, — „Сфинкс“! видите ли, типа я не догадаюсь. Достаточно легко понять, что ему понравился Джо, но личные пристрастия — это не то, что нужно в военное время».
И внезапно полковнику пришёл на память образ довоенного прошлого, из времени арабского восстания в Палестине. Образ Колли, прибывшего ночью на аванпост еврейских поселенцев в Галилее. Колли тогда появился недалеко от ливанской границы, чтобы обучать народные дружины и организовать то, что позже станет спецотрядами Палмаха.[74]
Такси с выключенными фарами, задние фонари на передней части автомобиля, чтобы запутать врага. И два молодых будущих помощника Колли, Даян и Аллон[75], приближаются к таинственному такси и видят маленькую худощавую фигуру, выпрыгивающую из машины с двумя винтовками, Библией и барабаном, англо-еврейским словарем и канистрой с пятью галлонами рома.
«Чутьё, — подумал полковник, — другого слова не подберу. У Колли было чутьё…»
Он улыбнулся воспоминанию, затем подумал о Джо и потерял улыбку.
«Кончено, — подумал полковник. — Какой позор. Всё кончено для Джо. Смерть ни за что… но, конечно, из-за тайны „Энигмы“ не может быть никакого другого решения по делу Стерна. Блетчли может делать только то, что должен; закончить дело и закрыть его этими ужасными словами: „выживших свидетелей нет“. „И будь, что будет“. Но всё же…»
Полковник вошёл в свой кабинет, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, вспоминая переданный майором вопрос Сфинкса:
— …Кто знает, какое зло таится в сердцах людей?
«Ну Сфинкс, он конечно, как спросит. Сфинкс… Но кто из действующих лиц на самом деле Сфинкс? Или все…? как в „Восточном экспрессе“ леди Агаты».
— 22 —
Сумка Бернини
Они сидят на узком балконе Мод. Под кустиками аллеи за домом сгущаются сумерки.
— …и когда майор сообщил мне, что встреча с Блетчли состоится, — говорит Джо, — я не мог удержаться от того, чтобы не отбить чечётку. Потом заглянул к тебе, постучал, но никто не ответил, поэтому я вернулся в сад над склепом старика Менелика. Нашёл там укромное местечко и сел в тени у реки. Сидел и наблюдал за течениями, дрейфуя разумом, аки буддийский монах.
Джо только что принял душ. Волосы его мокрые, а левое ухо перевязано свежей повязкой.
— Но я сидел не просто «где-то у Нила». А на том самом месте, где Стронгбоу и Менелик, под конец своих долгих жизней, однажды провели тихий день. Там, где когда-то стоял ресторан с оплетёнными лозой и цветами шпалерами, с бассейном, где плавали утки, и клеткой, где вопили павлины. Место встреч, где молодые Стронгбоу и Менелик и Коэн некогда проводили свои воскресенья. Место для беседы, длившейся сорок лет.
Место, от которого осталась только вывеска… «ДВИЖУЩАЯСЯ ПАНОРАМА». И я принялся размышлять об этом знаке и мирах внутри миров. Но под журчащее заклинание реки задремал прежде, чем додумался до чего-либо.
В последнее время я почти не спал, — добавил он, — несмотря на то, что я вроде мёртв… «Случай с беспокойным мертвецом», — подходящее название для детективной книжки, сразу ясно о чём; а не как у того поляка — «Расследование» чего?
Мод улыбнулась.
— Там действительно был ресторан?
— О, это было то самое место. Стерн указал на него, когда мы вышли из склепа, вчера. Так вот, я задремал, не додумав, а к вечеру проснулся и пошёл прямо сюда.
— Полковник предупредил меня, что дома меня может ждать посетитель. О, Джо, я была так взволнована. Я была уверена, что это означает, что у тебя всё будет хорошо. Принести тебе что-нибудь поесть? Ты, должно быть, голоден.
— Должен бы быть, но я этого не чувствую. Думаю, что могу пока выпить.
— Налей себе сам. Или ты хочешь, чтобы я сходила?
— Я справлюсь, не утруждай себя. Где ты хранишь «мою прелесть»?
— На кухне. В шкафу над раковиной.
— Я быстро, — сказал Джо и скрылся на кухне.
Хлобыснула дверь шкафчика. «Мать его, косорукого ирландца. Амбидекстер, понимаешь, а обе руки — из жопы», — подумала простушка Мод и услышала, как Джо чихнул.
— Я забыла упомянуть дверь шкафа, милый Джо, — сказала она, когда он вернулся на балкон.
Джо улыбнулся.
— Такой неуклюжий человек, как я, непременно поднимет шум. Это показывает, что я не создан для такой работы; как только расслаблюсь, так что-нибудь да разломаю.
Он сделал большой глоток и присел на низкое ограждение балкона. Мод склонилась над вязанием и заговорила, не поднимая глаз.
— Кажется, ты много пьешь.
— Да.
— Это помогает?
— Да, боюсь, что так оно и есть.
— Ну тогда это хорошо, я думаю.
— К сожалению это не так, Моди, это своего рода слабость. Но зато, стоит напиться и всё — трын-трава. Мир кажется мне таким тёмным и неприветливым, что для установления внутреннего спокойствия годится даже «Боярышник». Хотя я конечно понимаю, когда трезвый, что спокойствие это — ложное.
— Ты можешь остановиться, как думаешь?
— Если бы пришлось. Люди, если придётся, способны на всё. Даже на те вещи, которые они сейчас делают в пустыне.
Мод спрятала глаза.
— Ты уверен, что Блетчли позволит тебе уйти?
— Не уверен, но это кажется вероятным. Думаю, будь по-другому, он бы не дал мне полдня, и не просил полковника отпустить тебя домой.
— Но ты сказал, что тебя «пасут».
— Просто компания, Моди. Полагаю, Блетчли не хочет, чтобы со мной что-нибудь случилось без его участия. Кроме того, вернувшись к склепу Менелика, я сам дал монахам возможность сесть мне на хвост.
— Зачем ты это сделал?
— Чтобы Блетчли знал, где я сегодня побывал.
— Но почему ты просто не остался вне поля зрения до времени назначенной встречи?
— Ну, во-первых, тогда я бы не смог увидеться с тобой.
Во-вторых, после того, что майор вчера говорил о Стерне и Колли, особенно о Колли, мне кажется, что Блетчли не пошёл бы на трудности заманивания и доставки меня сюда, чтобы в конце просто убить.
— Но разве мнение майора имеет значение? Неужели важно, что он высоко ценит память о твоём брате? Блетчли может относиться к этому, — да ко всему, — совсем по-другому.