— Произошло серьёзное недоразумение, — сказал Блетчли. — Были допущены некоторые ошибки, но Монастырём командую я, так что ответственность лежит на мне.
— Правда, — сказал Джо. — Главный всегда берёт ответственность на себя. И Стерн мог бы справиться с этим, и вы можете; а я бы не смог. Ну, мне больше нечего сказать по этому поводу.
Теперь, вы не могли бы объяснить: зачем привлекли именно меня?
— Конечно, это достаточно просто. Появилась новая информация о Стерне…
— Под новой информацией вы подразумеваете факты, имеющие отношение к «польской истории» Стерна?
— Да.
— Можете сказать, откуда пришла эта информация?
Блетчли посмотрел на него.
— Нет, не могу. Так или иначе, Джо, человек, который приехал в Каир, чтобы узнать о Стерне, погиб при пожаре в отеле «Вавилон», и его интерес умер вместе с ним.
— Так оно и было, — сказал Джо. — Итак, эта новая информация попала к вам, и что потом?
— И это меня обеспокоило, — сказал Блетчли. — Я знал, что Стерн чувствует себя хреново, и боялся, что он начнёт трепать языком. И я подумал, что тут может помочь кто-то извне, старый знакомый Стерна. Я просмотрел его дело и нашёл ваше имя. Вот и всё.
Блетчли посмотрел на реку, и на его лице появилось грустное выражение.
— Если бы я рассказал вам больше с самого начала, всё могло бы обернуться не так погано. Но это…
— Как было, — пробормотал Джо. — так было…
Джо прищурился, глядя на реку.
— Блетчли?
— Да.
— Послушайте. Не берите всё на себя. Вы вляпались в это посреди событий, как и все мы. Как я, как Лиффи, как Дэвид, Ахмад и все остальные. Начало истории положили не вы. И с тем, что было, вы сделали, что смогли…
Джо помолчал.
— В любом случае, — добавил он, — я знаю, кто рассказал вам польскую историю Стерна.
Голова Блетчли дёрнулась назад, и он поднял руки, останавливая Джо, почти умоляя его.
— Никаких имён, — прошептал он. — Ради Бога, Джо, никаких имен. Мы об этом не говорили.
Джо кивнул.
— Нет, мы не говорили об этом, и не будет никаких имён. Я просто имею в виду неких людей, музицирующих в ночи под звёздами. Никаких имён, но я хочу, чтобы вы знали, Блетчли, что я знаю кто, и знаю почему.
Блетчли сидел совершенно неподвижно, не в силах смотреть на Джо. Джо помолчал, глядя на воду. Потом заговорил очень тихо, почти шёпотом:
— Да, они любили его, и любили слишком сильно, чтобы видеть, как он разваливается. Они просто не могли видеть, как это происходит, потому что Стерн был для них особенным. Они сказали, что его способности было видно по его глазам, и слышно по его смеху…
Надежда, — говорили они. Ибо он был человеком, который стоял у реки и видел великие вещи, и глаза его сияли от великолепия дара, как у голодного туриста перед турецким шведским столом.
Драгоценный, — говорили они. Всегда быть таким, — говорили они.
Но потом они увидели, что он разваливается, как сам мир, а он был слишком дорог им, чтобы быть уничтоженным таким образом, слишком прекрасен, поэтому они решили снять с него бремя и настучали вам… Вот не зря сказочники помещали их юность в Россию.
Они сказали мне, что «мы сделаем для него всё, что угодно. Но сейчас мы ничего не можем для него сделать, кроме как оплакать, и мы оплакиваем… Стерна, нашего сына».
— 23.2 —
Нильские тени
Джо увидел, что Блетчли залез в карман, достал что-то и принялся крутить в здоровой руке.
— Похоже, ключ Морзе, — сказал Джо. — Гладкий и потёртый до мягкого блеска, который имеют старые вещи… Кстати, что теперь будет со склепом старика Менелика?
— Ничего, — сказал Блетчли. — Он останется таким, какой он есть… закрытым.
— Хорошо. По крайней мере, хоть это хорошо.
— А, — сказал Блетчли, — на пожарище была найдена кой-какая одежда и маленький чемодан. В чемодане была выцветшая красная шерстяная шляпа и одеяло цвета хаки времён Крымской войны.
— Вещи пострадали от огня?
Блетчли кивнул. Джо покачал головой.
— Должно быть, это «Третий закон», — сказал он. — Думаю, Лиффи просто не успел сказать мне о нём.
Только то, что тебя волнует, превращается в дым.
Джо сделал ещё глоток из фляжки.
Они молчали, глядя на реку всеми тремя глазами.
— О чём вы думаете? — спросил Джо.
— Передовая. Эль Аламейн.
— Он устоит, как вы считаете?
— Надеюсь, что так. Его необходимо удержать любой ценой. Приливу пора смениться отливом; сейчас, иначе люди потеряют надежду.
— Да. Скажите, что вы намерены сделать с талисманом?
— Я буду носить его с собой, — сказал Блетчли, — и однажды, если всё сложится определённым образом, я его передам.
— Кому?
Блетчли посмотрел на него и отвернулся.
— Вы знаете, что там был ребёнок, Джо?
— Чей ребенок? Где? Что вы имеете в виду?
— Элени и Стерна.
Джо был ошеломлён.
— Что? Это правда?
— Да.
— Вы уверены?
— Да. Стерн сам рассказал мне. Теперь это молодая женщина.
Джо присвистнул.
— Но это ни в какие ворота. Ребёнок… и у кого! у Стерна… А где она сейчас? О боже.
— Она гречанка, — сказал Блетчли. — Родилась в Смирне, но выросла на Крите. У дяди Элени на Крите были родственники. Его отец оттуда, из маленькой деревушки в горах.
— Это я знаю.
— Ну вот. Когда Элени больше не могла справляться с ролью матери, Стерн перевёз девочку на Крит.
Джо опять посвистел.
— Это просто поразительно. Что ещё вы о ней знаете?
— Совсем немного.
Кстати, я слышал, что в Сибири на такое поведение как у вас, Джо, говорят: «Не свисти, денег не будет».
Так вот, о девочке: это случилось около года назад, сразу после падения Крита. Стерн сказал, что у него есть агент-девушка на Крите, которая, если выдаст себя за пособника немцев, может быть нам полезна. Стерн описал её мне, но я решил, что она слишком молода для такой работы.
Я не думаю, что мы можем доверять человеку в его пубертатный период.
И тогда Стерн сказал мне, что ей можно доверять, потому что она его дочь. Я был так же удивлён, как и вы.
Она не носит его фамилии, использует греческую фамилию родственников Сиви.
Джо задумался.
— Ага. Припоминаю, что именно от агента с Крита Стерн узнал обстоятельства гибели Колли.
— Да. Стерн ездил встретиться с дочерью.
Джо улыбнулся.
— Что за чудо-хитрец Стерн, сюрприз за сюрпизом. Понимаете? я до вчерашнего вечера даже об Элени знать не знал. А теперь оказывается, что есть ещё и дочь. Совершенно удивительно, вот что. Кто-нибудь, кроме вас, знает о ней?
— Я сомневаюсь. Почти уверен, что никто. Стерн просил меня никогда никому не говорить.
— Почему? Он объяснил?
— Не напрямую, но было очевидно, что он не хотел подвергать её опасности.
— Однако она могла покинуть Крит до того, как он пал, — сказал Джо, — или даже после того, как он пал. Стерн мог бы это устроить. Почему он этого не сделал?
— У меня сложилось впечатление, что она сама не захотела.
— О.
Джо покачал головой.
— Мне казалось, что Стерн раскрылся передо мной прошлой ночью, а он даже не намекнул о существовании дочери. Вы больше ничего о ней не знаете?
— Нет. Только кто она и где.
Некоторое время Джо молчал. Внезапно он коснулся руки Блетчли.
— Но Стерн ведь просил вас никому о ней не рассказывать!
— А я рассказал, да. Потому что вы уезжаете. И так как никто, кроме меня, о ней не знает, — а со мной может случиться всякое, — ну, я почувствовал…
Блетчли замолчал и взглянул на часы.
— Время «Ч» приближается. Скоро мы должны отправляться в аэропорт.
— Одну минуту, Блетчли. Есть один не затронутый нами вопрос.
— Я сказал всё, что мог. Есть вещи…
— Понимаю, я не о чём-то секретном.
— Пора, — сказал Блетчли. — Едем…
Блетчли порывался встать, но Джо придавил его плечо своей рукой.
— Это простой вопрос: по какой причине вы выбрали моё имя из досье Стерна?
— Я же говорил. Потому что вы хорошо знали Стерна, и потому что его судьба вам небезразлична, и потому что у вас, казалось, были необходимые для этой работы опыт и темперамент.
— Да. Продолжайте.
— Но это всё.
Джо улыбнулся.
— Нет, не всё. Такое объяснение годится для отчёта в Лондон, но не для меня. Мы оба знаем, что это способ скрыть факты, от других или от себя.