Лежа в постели, я раздумывала об иррациональности данного чувства. Каково это — если лицо твоего избранника навсегда запечатлевается в памяти? Или если его запах и прикосновение для тебя дороже самой жизни? Вообще-то идея всегда интриговала меня. Ангелы не претендуют на понимание глубины человеческих взаимоотношений, но их поражало, что один человек позволяет другому завладеть своим сердцем и разумом. Здесь кроется ирония — поскольку именно земная любовь пробуждает в людях способность воспринимать чудеса вселенной.
Услышав, что брат и сестра возятся на кухне, я встряхнулась и спустила ноги с кровати. Какой смысл размышлять, если обычная любовь для ангелов недоступна?
Набросив на плечи кашемировую шаль, я босиком спустилась по лестнице. Кухня встретила меня заманчивым ароматом тостов. Меня порадовало, что я уже немного приноровилась к здешней жизни. Меньше месяца назад этот запах вызывал у меня тошноту, но сейчас ситуация изменилась. А еще я с удовольствием почувствовала под ногами гладкую древесину. И даже не расстроилась, когда спросонья ударилась о холодильник.
— Добрый день, Бетани, — поддразнил меня брат, протягивая мне чашку чая, над которой вился пар.
Я задержала ее в руке чуть дольше, чем необходимо, и обожгла пальцы. Заметив, что я вздрогнула, Габриель нахмурился.
Я столь же уязвима, как любой человек, хотя могу исцелять повреждения вроде порезов и сломанных костей. И Габриель волновался из-за меня. Он опасался, что я сильно пострадаю. А избрали меня потому, что по сравнению с другими ангелами я больше «настроена» на людей. Я сопереживала им и всегда старалась понять. Я верила в них и проливала из-за них слезы. Полагаю, все дело в том, что меня сотворили лишь семнадцать лет назад. Для небожителей такой срок соответствует младенчеству. Возраст Габриеля и Айви измеряется столетиями. Они частенько сражались и являлись свидетелями чудовищной человеческой жестокости. Они опытны и не раз бывали здесь, поэтому быстро приспособились к своему нынешнему воплощению. И, конечно, им известны ловушки и капканы Земли. А я — наивная и доверчивая, юная и хрупкая. У меня нет ни мудрости, ни прозорливости. Вот почему Габриель невольно противился моему избранию.
Однако окончательное решение принимал не он, и Габриель не осмелился возразить. Он смирился с тем фактом, что в моей миссии существует Божественная причина, которая выше его понимания.
Я глотнула чая и улыбнулась брату. Его лицо прояснилось. Он взял коробку с сухим завтраком и тщательно исследовал надпись на ней.
— Ты будешь есть нечто под названием «Пшеничные хлопья с медом»?
Я сморщила нос.
— Нет.
Айви сидела за столом, лениво намазывая маслом тост. Сестре пока не удалось развить у себя вкус к пище, хотя она и старалась. У меня на глазах она разрезала хлеб на аккуратные маленькие квадратики, подвигала их по тарелке и опять сложила вместе, как пазл. Я села рядом, вдыхая опьяняющий запах фрезии, который всегда исходил от нее.
— Ты бледная, — заметила она, поправив прядь русых волос, и внимательно посмотрела на меня темно-серыми глазами.
Айви назначила себя матерью-«наседкой» нашей семьи.
— Пустяки, — бросила я и добавила: — Просто плохой сон приснился.
Габриель и Айви замерли.
— Ты же знаешь, нам не должны сниться сны, — вымолвила сестра.
Габриель приподнял мой подбородок кончиком пальца. Тень набежала на его прекрасное и суровое лицо.
— Бетани, не погружайся в физические переживания, — посоветовал он. — Они кажутся волнующими и увлекательными, но не забывай — мы лишь гости здесь. Наше пребывание носит временный характер, рано или поздно мы вернемся на Небо. — Он оборвал себя и закончил не так серьезно: — Ну, нам еще рано об этом говорить.
Габриель выглядел ожившей классической скульптурой — тело превосходных пропорций, каждая мышца как будто вырезана из мрамора. Светлые волосы до плеч он закалывал в хвост. Высокий лоб, прямой нос. Сегодня он облачился в выцветшие голубые джинсы, прорванные на коленях, и мятую льняную рубашку. Габриель — архангел и входит в Святую Семерку, вторую по рангу в Божественной иерархии. Он и его соратники имеют определенные привилегии и более активно взаимодействуют с людьми. Фактически он создан, чтобы поддерживать связь между Господом и смертными. Однако в сердце своем Габриель воин — и у него на глазах пылали Содом и Гоморра.