— Прошу прощения.
Я привлекла внимание шагавшей мимо девушки с копной золотисто-рыжих кудрей.
— Я новенькая, — беспомощно объяснила я, протягивая ей листок. — Что это значит?
— У тебя химия с мистером Велтом в классе С-11, — ответила она. — Дальше по коридору. Мне — туда же.
— Спасибо, — с облегчением поблагодарила я.
— А потом у тебя есть «окно»?
— Что? — с растущим недоумением повторила я.
— «Окно»… в смысле, когда нет урока. А у тебя что, такого не было в прежней школе? — изумилась она и захлопала накрашенными ресницами.
Я лихорадочно рассмеялась.
— Нет…
— Отстой! Между прочим, я Молли.
Девушка была хороша — чистая кожа, яркие глаза. Своим цветущим видом она напоминала девушку с картины позапрошлого века — пастушку на фоне буколического пейзажа.
— Бетани. Рада познакомиться.
Молли терпеливо дожидалась, пока я рылась в сумке в поисках учебника, блокнота и ручек. В глубине души ужасно хотелось позвать Габриеля и попросить проводить меня домой. Присутствие Габриеля всегда, в любых обстоятельствах, спасало меня от любых тревог. Но он затерялся в громадной школе с ее бесчисленными коридорами, дверями и закоулками. Я понятия не имела, где музыкальное крыло. Плохо, что я завишу от Габриеля. Я должна научиться жить здесь самостоятельно. Я докажу это.
Наконец, мы добрались до класса. И, естественно, опоздали.
Мистер Велт оказался низкорослым мужчиной с блестящей лысиной, в свитере с геометрическим узором, заметно поблекшим от частой стирки. Когда мы с Молли вошли, он объяснял нацарапанную на белой доске формулу. Ученики дружно тосковали.
— Замечательно, что вы сумели-таки навестить нас, мисс Харрисон, — заявил он Молли. — Опаздываете в первый же день, мисс Черч, — и он осуждающе прищелкнул языком. — Садитесь.
Внезапно он вспомнил, что забыл представить меня и добавил:
— Перед нами — Бетани Черч. Она новенькая в «Брюс Гамильтон». Пожалуйста, постарайтесь дать ей понять, что здесь ей рады.
Я быстренько заняла место рядом с Молли. Мистер Велт закончил объяснение, дал нам задание, а я занялась изучением своей соседки. Только теперь я заметила, что верхняя кнопка ее школьного платья расстегнута, а в ушах болтаются крупные серебряные серьги. Вытащив из кармана пилочку, она шлифовала ногти, откровенно игнорируя указания учителя.
— Не дрейфь из-за Велта, — объяснила она. — Он вообще сдурел — злится, потому что его жена подала на развод. Единственное, что его сейчас интересует, новый автомобиль с откидным верхом, в котором он смотрится жутко нелепо.
И она широко улыбнулась, обнажив белые зубы.
— Бетани… Какое милое имя. Правда, старомодное. Но я сроднилась с Молли, будто так и надо. Вроде героиня детской книжки с картинками.
Я промолчала, но предприняла жалкую попытку поддержать светскую беседу:
— Думаю, мы привыкаем к именам, которые нам выбирают родители.
Мне не следовало с ней разговаривать, учитывая, что мы находились на уроке, а бедный мистер Велти без нас страдал. Еще я соврала. Ведь у ангелов не может быть ни отца, ни матери.
Но Молли не раскусила меня.
— Откуда ты? — поинтересовалась она, дуя на ногти и встряхивая бутылочку с блестящим розовым лаком.
— Мы жили за границей. Наши родители еще там.
— Правда? — поразилась Молли. — Где именно?
Я на мгновение заколебалась.
— В разных странах. Они часто переезжают.
Молли восприняла информацию как данность.
— А чем они занимаются?
Дома мы обсуждали этот вопрос, но в голове было пусто. Похоже, я близка к краху. Но, к счастью, я вспомнила:
— Они дипломаты. Мы здесь со старшим братом. Он учитель. Родители приедут, когда смогут.
Я решила максимально удовлетворить ее любопытство. Кроме того, по своей природе ангелы — плохие лжецы.
— Круто! Я не бывала за границей. А тут всегда тишь да гладь, хотя в последнее время творятся странные вещи.
— А какие? — уточнила я.
— Я-то здесь родилась. Мои дедушка с бабушкой жили в Венус-Коуве, имели свой бизнес. И у нас никогда не случалось ничего по-настоящему скверного. Ну, фабрика сгорит, корабль потонет… А теперь… — Молли понизила голос. — Повсюду грабежи. В прошлом году была эпидемия гриппа и шесть детей умерли.