— Надеюсь, сестра, твой призыв имеет вескую причину, ибо я не должен покидать пост! — грубо, с солдатской выправкой отчеканил братец.
— Брат, прошу тебя, помоги, — она указала на нас рукой, но переправщик лишь устало, с неким сожалением покачал головой.
— Присти, Рикки, но душа этой девушки уже не принадлежит ни этому телу, ни этому миру.
— Ты же великий переправщик, души, на пути к твоему отцу-палачу в твоей власти! Прошу, верни ее, и я навеки стану твоим должником! — взмолился, понимая, что теряю последнюю надежду.
— Не я придумывал правила, Сандериус, не тебе ли знать, младший брал владыки? Эта девочка ушла из этого мира под гнетом древнего обета, данного на крови. Я ничего не могу исправить.
— Что за обет? — почему все говорят об одном и том же, но никто толком объяснить не может, что это и как работает?
— Этот обет — обещание богам, сродни подношению. Мне неведома его суть.
— А кому ведома? — взвыл от безысходности, не рассчитывая на ответ, крепче прижимая ее хрупкое тельце к груди.
— Разве что сами боги знают, — не уверен, что именно то, что я сделал, имел ввиду переправщик, но я тут же призвал упомянутых, не взирая на возможные последствия.
Три фигуры тут же сложились из тумана, не имея точных очертаний, но явно имея женские черты. Лишь образ, но и его хватило, чтобы осознать кто перед нами.
— Ты звал нас, демон? — холодный голос тут же заставил вздрогнуть. — Не вежливо отрывать богинь от важных дел!
— Прошу простить меня, но только вы можете помочь мне! Прошу, помогите вернуть ее!
— Твоя академия, Сандериус, имеет странное свойство притягивать к себе неприятности.
— Причем это уже как-то банально выглядит, — подметил второй, более грубый и безразличный голос.
— Твоя скорбь ясна, но не мы забрали эту жизнь и не нам ее возвращать.
— Давилия…, - устало протянула третья фигура, — и все неймется ей со своими жертвоприношениями…
— Давилия? Это богиня лесных существ? — вмешался в разговор оборотень, и фигуры прожгли его таким пустым и холодным взглядом, что парень тут же упал на колени в поклоне, — простите мне мое невежество.
— Ты прав, волк, наша дальняя родственница является покровительницей этих существ и именно она забрала ее жизнь в обмен на другую. И можете быть уверенными — она не вернет то, что по праву крови принадлежит ей!
— Но ведь можно что-то сделать! — эта безысходность, исходившая от самых могущественных существ, когда-либо ступавших на эти земли, заставляла моего внутреннего демона выть как побитую собаку.
— Сестра, Давилия уже давно потеряла меру, неужели мы не можем ей немного насолить, помогая этим смертным? — между богинями завязался странный разговор, но я вцепился в него мертвой хваткой, обратившись в слух. Кажется, сейчас никто даже дышать не смел, впитывая каждое их слово как губка.
— Безусловно, выход есть всегда, но это все зависит только от него. Кинжал, отнявший одну душу, отныне может только жизнь отнять… одну из многих, — лукаво произнесла та, что первая вступила в диалог, и на миг показалось, что на туманном лице мелькнула хитрая улыбка и мне подмигнули, прежде чем фигуры растворились в тумане, от которого через мгновение не осталось и следа.
Взгляд заметался по земле, ища это проклятое оружие. Кинжал был там, где сущность лорда Тимиара растворилась. Острие плотно вошло в землю, являя лишь рукоять.
Осторожно, уложив Мирру на землю, подскочил к оружию и вынул тот из земли. Острие по-прежнему сияло, будто его только-только наполировали. Подполз к Мирре, нежно целуя ее в губы, обхватил холодной ладонью девушки рукоять, и прежде чем племянник и его невеста что-то поняли, вогнал его себе в сердце.
— Давилия, Мирра исполнила обет, — только и смог выкрикнуть, прежде чем жизнь звонким отголоском покинула тело.
Глава 62
Миррелия
Мы лежали на зеленой траве посреди поля. Это было наше любимое место с сестрой. Матушка никогда не одобряла, считая открытую местность очень опасной и непредсказуемой. Но тем она и была привлекательна, что никто из сородичей не совался лишний раз туда.
Солнечное, яркое, летнее утро приятно щекотало кожу. Лежа на траве, мы питались энергией земли, так щедро дарованной природой. Мы любили болтать обо всем и ни о чем одновременно. Время здесь шло иначе, будто и не существовало вовсе.
Эрри никогда не смущал мой возраст, и она всегда делилась сокровенным.
— Прости, что не понимала тебя тогда.
— Ты выросла, — мы лежали, глядя друг на друга: я с сожалением, она с улыбкой, — и влюбилась.
— Да, в того, кто сломал тебе жизнь, — тяжело вздохнула, пряча взгляд. Было немного стыдно.
— Глупо думать об этом сейчас. Наше с ним время в прошлом, а ваше только началось. И я очень хочу, чтобы ты не упустила шанс как я.
— Ты не выдержала разлуки.
— Нет, я просто была слаба, и мои собственные страхи взяли верх. Я так боялась его потерять, что сама все испортила. Давила на него, требовала, чтобы он все бросил и сбежал со мной. Я поступила как эгоистка, и сама поплатилась за это. Просто не выдержала своих внутренних метаний и наложила руки. Но ты сильная, ты сможешь удержать свое счастье.
— Какое счастье, Эрра? Я не справилась с обетом, не выполнила клятву и богиня взяла свое, — равнодушно произнесла, проведя рукой по области сердца.
— Не спеши с выводами, сестренка, — она повернулась, коснулась рукой щеки и по-сестрински погладила, — он любит тебя и не позволит вот так уйти. Ты не я, и тебя он не отпустит.
— Но мама…
— Мама? Прости, Мирра, я считала, что с моей смертью она отдаст всю свою любовь тебе, а вместо этого она растила тебя как воина во имя мести. Тебе пришлось расплачиваться за мои ошибки. Но это не значит, что и ты должна умирать во имя любви. Любовь должна нести счастье, а не смерть. И он именно тот, кто сделает тебя счастливой. Просто отпусти меня и будь счастливой.
Эррина сжала мою руку, одарила родной улыбкой и тут же растворилась ярким солнечным светом, ослепляя меня.
— Эрра…, - выдохнула, закрывая рукой глаза, и тут же почувствовала дикую боль в груди. Будто тиски сдавили тело, и тут же все прекратилось, давая возможность нормально дышать.
Сердце колотилось с бешенной скоростью, воздух болезненно проникал в легкие. На глаза навернулись слезы. Открыв глаза, поняла, что мы больше не в поле, и сейчас далеко не ясное, летнее утро. И Эррины рядом нет. Ее давно уже нет рядом.
Что-то влажное и теплое коснулось руки, потом снова, и снова. Взглянула на руку, и увидела Тринайю, лижущую мою ладонь. Та с сожалением кивнула, в голове прозвучало «мы квиты» и кринтус исчезла из поля зрения.
Повернула голову в другую сторону, и обомлела в ужасе — Сандериус лежал в полуметре от меня, с торчащим в груди кинжалом… тем самым кинжалом.
— Сандер, нет! Нет! Нет! Пожалуйста, прошу тебя, не оставляй меня.
Подползла к любимому, боясь даже прикоснуться.
— Это все моя вина, я виновата! Чертов кинжал! — со злости схватилась за рукоять. Его тело содрогнулось, когда острие вышло. Бросила его в сторону, едва не задев наследного принца.
— Эй, потише, я тебе не враг!
— Как это произошло? — глотая слезы, прошептала, не в силах смотреть на кровавое пятно на его рубашке.
— Он хотел тебя спасти.
— Зачем? Я сделала свой выбор. Зачем он это сделал?
— Наверное, потому что любит? — предположила Рикарда, обнимая своего жениха. Кажется, у них все налаживается.
— Какой смысл от этой любви, если он мертв? — закричала, что есть сил, ударив его по груди. Зачем? Не знаю, просто злилась на него за эту нелепую смерть. Ударила вновь.
— Такой, что я жив, — кашляя, прошептал он, — и это было больно.
***
Мы сидели на диване в его гостиной. Облокотившись спиной на его грудь, нежилась в его объятиях, глядя на умиротворенно потрескивающий огонь в камине. Сейчас, находясь в его объятиях весь мир перестал существовать. Еще вчера мы едва не лишились друг друга из-за глупых недомолвок, но хвала богиням — они направили нас по верному пути.