— Дон Альфонсо, какой приятный сюрприз, — равнодушным тоном приветствовал ее Криспин, так что было непонятно, говорит он искренне или с сарказмом. — Я вижу, вы побрились.
Софи следовало бы предположить, что она может встретить его здесь. Расправив складки юбки и незаметно окинув взглядом корсаж, где она собиралась при случае припрятать найденные здесь улики, которые помогли бы ей выиграть спор с Криспином, Софи едва справилась со смущением, как вдруг в голову ей пришла совершенно другая мысль.
— Вы негодяй, — заявила она с полным сознанием своей правоты.
— Возможно, мисс Чампьон, вам следовало бы поучиться хорошим манерам у дона Альфонсо. Обычно принято сначала пожелать человеку доброго дня, а уж затем подвергать сомнению чистоту его происхождения.
— Вы напоили меня, — ответила Софи, проигнорировав его урок светского обхождения. — Вы подсыпали мне в вино какой-то дряни, чтобы оказаться здесь первым и забрать все важные улики.
— Гениально. — Криспин в изумлении приподнял бровь. — Жаль, что я до этого не додумался. Впрочем, при ваших дедуктивных талантах улики были бы лишь помехой.
— Значит, вы это признаете?
— К сожалению, нет. Хотя ваше общество для меня необычайно приятно, я не сделал ничего, чтобы продлить ваше пребывание в моем доме вчера вечером. Вы сами говорили, что ничего не ели трое суток, поэтому вино, которое вы выпили залпом, как заправский матрос, очевидно, ударило вам в голову. — Софи нечего было возразить, и он продолжил: — И потом, думаете, мне было очень приятно ворочаться всю ночь на диване и безуспешно пытаться заснуть под ваш храп?
— Я не храплю! — возмутилась она.
— Еще как храпите! Сначала я предположил, что это дикий бык сорвался с кольца и, тяжело раздувая ноздри, ворвался в комнату, но потом понял, что этот шум происходит от вас. — Криспин старался держать себя в руках, чтобы не расхохотаться в полный голос, но в то же время не спускал глаз с Софи, которая буквально закипала от ярости. Однако Криспин тут же понял, что допустил ошибку. Оказалось, что в раздраженном состоянии Софи начинала так глубоко дышать, что оторвать взгляд от ее соблазнительного декольте было попросту невозможно. К тому же ее грудь приобрела нежный розоватый оттенок, который восхитительно гармонировал с зеленым шелком платья. Криспин предполагал смутить ее, но в итоге сам почувствовал себя не в своей тарелке и только усилием воли заставил себя вспомнить, что у него здесь очень важное дело, в решении которого он не продвинется ни на шаг, если бросит на кровать эту женщину и займется с ней любовью. И вообще, чем быстрее он от нее избавится, тем лучше это будет для него.
Софи всем сердцем разделяла его мнение. Она только теперь поняла, что обманула Октавию, обвиняя ее в своем странном поведении. Дело не в ее пасте, а в самом графе Сандале — именно в нем причина ее странных ощущений. Он не только неприятен, но и опасен. Софи чувствовала себя неловко в его присутствии, и положение ее осложнялось наличием в комнате огромной кровати и непристойных картин на стенах. Ей захотелось как можно скорее уйти отсюда.
— Смиренно прошу у вас прощения, — сказала она тоном, не имеющим ничего общего со смирением. — Уверяю вас, что мой храп никогда больше вас не потревожит.
— Отлично, — подытожил беседу Криспин.
— Отлично, — эхом отозвалась она. — А теперь, если вы покажете мне, что забрали отсюда, я уйду и не стану доставлять вам беспокойства.
Криспин вытянул вперед руки, растопырил пальцы и несколько раз повертел ладонями перед лицом Софи, чтобы она убедилась, что там ничего не припрятано.
— Пусто. Я ничего не взял. Впрочем, если вы мне не верите, я почту за счастье раздеться перед вами, чтобы вы могли лично обыскать меня и мою одежду.
При мысли о том, чтобы разделить с ним, обнаженным, пышное розовое ложе под кружевным балдахином, Софи обдало жаром, как после бокала крепкого вина. Она почувствовала, что у нее слабеют колени, и невольно отступила назад, но тут же уперлась спиной в столбик кровати.
— Я уж скорее соглашусь проиграть спор, чем стану любоваться вами без одежды. Более того, я готова уступить вам победу только за то, чтобы больше никогда вас не видеть. А сейчас я спущусь в контору Ричарда Тоттла и осмотрюсь там, пока вы закончите здесь.
— Мне бы не хотелось, чтобы потом говорили, будто я выгнал женщину из такой спальни, как эта, — сказал Криспин до отвращения галантно. — Лучше я пойду вниз, а вы оставайтесь и беспрепятственно рассматривайте картины. Кстати, при некоторой тренировке вы, без сомнения, сможете освоить эту позу с лебедем.
Дверь за ним закрылась, прежде чем Софи успела сказать, что он самый ужасный, мерзкий и отвратительный червь во всем Лондоне, во всей Англии, в целом свете. С десяток еще более нелицеприятных эпитетов теснились у нее в мозгу и были готовы сорваться с уст, но Софи заставила себя сосредоточиться на том деле, из-за которого пришла сюда. Она сразу же наткнулась на связку любовных писем, которые не успел забрать Криспин, развязала ее и принялась читать. Они больше напоминали подборку кратких записок, которыми обменивались двое, живущие под одной крышей, когда кто-то из них отсутствовал. Половина писем, обмотанных серебристым шнурком, была подписана: «Твой навеки любящий Дики». Наверное, это уменьшительное имя Ричарда Тоттла. Вторая половина, с золотистым шнурком, заканчивалась словами: «Тысяча поцелуев от твоей дорогой куколки». Прочитав это приветствие в четырнадцатый раз, Софи застонала: никакой информации из писем любовницы убитого почерпнуть было невозможно. И потом, как узнать, от какой именно «куколки», каковых в Лондоне сотни, Ричарду Тоттлу полагалась тысяча поцелуев? И почему только она не подписывалась нормальным именем! Софи в задумчивости мерила шагами комнату, размахивая открытым письмом, когда дверь распахнулась и на пороге появился человек.
— Констебль, мисс, — мрачно представился он и взял ее под локоть. — Пройдемте со мной, мисс. Вы арестованы.
Глава 6
Констеблю пришлось тащить Софи вниз по лестнице. Она была так ошеломлена, что не могла ни сопротивляться, ни даже вымолвить хоть слово. Впрочем, это его вполне устраивало. Добравшись вместе с ней до площадки, где находилась контора, констебль просунул голову в дверь и сказал:
— Я отвезу горничную в Ньюгейт для допроса.
Тучный человек отделился от группы полицейских, которые перебирали кипы бумаг в конторе, и подошел к нему поближе.
— А она лакомый кусочек, — близоруко прищурился он на Софи. — Почему бы нам не допросить ее прямо здесь?
При этих словах Софи сделала попытку дернуться в сторону, но констебль лишь сильнее сжал ее руку.
— У меня приказ, — сказал он напарнику. — Мне велено доставить всех возможных свидетелей в тюрьму для допроса. Я не хочу неприятностей.
Толстяк не удостоил его даже взгляда. Он пожирал глазами Софи, то и дело сладострастно облизывая губы.
— Ладно, — кивнул он наконец и стукнул себя кулаком в живот. — Но не забудь оставить что-нибудь и для нас. Если захочешь сам полакомиться таким великолепным блюдом и обожрешься, потом будет худо.
Констебль усмехнулся и потащил свою пленницу вниз по лестнице. Не успела дверь с надписью «Ричард Тоттл, эсквайр, королевский печатник» захлопнуться, как Софи яростно процедила сквозь зубы:
— Какого черта вы себе позволяете?