Уставшая, запыхавшаяся, она склонила голову на грудь Жореса. Он обнял ее за талию, дал отдышаться, затем повел к столу. Опять ели, пили, хором пели довоенные, современные и народные песни — белорусские, украинские, русские. И каждая песня рождала в душе Вероники ассоциации и воспоминания, каждая песня была связана с определенным событием, каким-нибудь конкретным фактом, с человеком. «По диким степям Забайкалья» — любимая песня отца, в молодые годы служившего на Дальнем Востоке и в Сибири. Не дожил он до этого дня, чтобы вместе со всеми повеселиться на свадьбе любимой дочери! А эта — «Люблю наш край, старонку гэту» — песня матери. Когда слушаешь ее, сердце невольно наполняется каким-то особым чувством, кажется, что ты раскрываешь всю красоту жизни, все ее таинства. «Вечерний звон»... Славка водил ее, еще школьницу, на концерт литовских студентов, приезжавших в гости к белорусским друзьям в университет. Чарующая, чистая мелодия этой песни до сих пор звучит в памяти.
Вот и сейчас Вероника незаметно смахнула набежавшую слезу, хотя песня здесь, в зале, прозвучала не лучшим образом — не было слаженности, ансамбля.
— Ты чего? — удивился Жорес.
— Извини... Это все песня...— И как ни в чем не бывало, снова заулыбалась.
— Послушай, Вероника... Тебе не надоело все это? — зашептал на ухо Жорес. — Сбежать бы, а?..
Вероника тоже держалась из последних сил. Ей не терпелось побыть одной, в тишине, подальше от этой веселой шумной компании. Она даже удивилась такому совпадению желаний.
— Неудобно. Обидим гостей.
— Ерунда! Что нам гости? И мы им?
Вероника подумала и согласилась:
— Только предупреди маму или Славика, чтоб не волновались. Хорошо?
Жорес ушел и через минуту вернулся — довольный, улыбающийся. Они незаметно вышли из-за стола, оделись и вышли из ресторана. Свежий ночной воздух ударил в лицо, как рукою снял усталость, вернул бодрость и силу. Было поздно, городские улицы пустовали. Остановили запоздалое такси и покатили безлюдным проспектом к Жоресу. Пожилой шофер в кожаной куртке подозрительно поглядывал на пассажиров в зелькальце — у Вероники из-под расстегнутого пальто выбивалось длинное белое платье, Жорес был сильно возбужден, язык у него слегка заплетался.
Спустя минут пятнадцать подъехали к дому. Жорес расплатился по счетчику, при этом охотно забрал сдачу с рубля. Веронику это неприятно удивило — в такой вечер. Вошли в подъезд и стали подниматься по крутой лестнице на третий этаж, Всего-то на третий, но сердце у Вероники стучало так, словно бегом взбежала на шестой или седьмой.
Жорес открыл дверь, пропустил Веронику вперед, сам вошел, зажег в коридоре свет. На полу — красный коврик, на стене — вешалка, овальное зеркало. Вероника глянула на себя и не узнала — на нее смотрела большими испуганными глазами высокая, тонкая девочка-подросток...
Довольный Жорес повел рукой вокруг и сказал:
— С сегодняшнего дня ты хозяйка этого замка. Вот возьми,— и он протянул ей на блестящей латунной цепочке два ключа. Вероника как-то нерешительно взяла их — не знала, что дальше делать.
— Повесь на вешалку,— сказал Жорес и уже серьезным тоном уточнил: — Смотри не потеряй, а то будешь стоять перед дверью. Раздевайся... Покажу тебе все наше богатство. Уверен, останешься довольна.
Вероника не стала перечить, хотя с языка едва не сорвалось: «Почему ты так уверен?»
Вошла в комнату и приятно удивилась: чисто, уютно. Над тахтой — красивый дорогой ковер. С другой стороны — стеллажи с плотными рядами книг. В нише посреди стеллажей — радиола. Возле окна — большой письменный стол, два мягких кресла с бордовой обивкой. В углу торшер с зеленым, в форме глобуса, абажуром. У потолка люстра с подвесками под хрусталь. На дальней от окна стене — копия картины Ренуара «Девушка с веером». Живые черные глаза глядели чуть в сторону, словно она обиделась на хозяина, который сегодня привел в дом другую...
Вероника с улыбкой отвела взгляд от картины:
— Значит, ты был здесь не один?
— Как видишь,— спокойно ответил Жорес. Он стоял за спиной Вероники, положив ей на плечи свои тяжелые руки.— Светит, да не греет...
Вероника как-то нервно расхохоталась:
— Ясно... Вот почему холостяки на зиму не хотят оставаться в одиночестве...
Жорес промолчал, видно, обиделся за неуместную шутку. Затем прошел на кухню, стал что-то искать, зашумела вода из крана.
Вероника еще и еще раз прошлась по комнате и все поглядывала на картину, на девушку с веером, которая с каким-то затаенным недоверием смотрела на гостью — словно бы недоумевала: зачем она здесь, что ей тут делать? Неужели будет полновластной хозяйкой? Ведь у нее ключи...