— Дайте хлеба,— слабым голосом просит она.
Студенты передают друг дружке просьбу Вероники — трясут сумки, портфели. И вот ей передают ломоть черного хлеба. До чего же вкусно пахнет! Сначала она жадно его нюхает, потом откусывает корку, жует и глотает, И сразу становится легче — светлеет в глазах, исчезает боль в желудке, даже солнце начинает ярче светить.
— Может, «скорую» вызвать, Ника? — спрашивают подруги.
— Спасибо, милые, не надо... Пройдет...
Лекции закончились. Можно идти домой.
— Мы проводим тебя.
— Нет-нет, я сама,— отказалась Вероника.— Мне уже хорошо...
Студенты шумной гурьбой направляются к выходу.
Вероника еще раз откусила хлеба и решила посидеть немного, подождать, пока все выйдут. В это время возле нее кто-то остановился. Подняла голову, видит — незнакомая женщина в легком синем пальто. Рядом с женщиной однокурсница.
— Вероника, это к тебе,— сказала она и побежала догонять подружек.
Чернявая, довольно симпатичная и, видно, без поры постаревшая женщина стояла возле стола и не знала, с чего начать разговор.
— Садитесь,— пригласила Вероника.— Я немного отдышусь... Что-то неважно себя чувствую...
Незнакомка продолжала молчать, мучительно переминаясь с ноги на ногу. Вид у нее был какой-то страдальческий, растерянный, невольно вызывавший чувство жалости.
И вдруг у Вероники мелькнула мысль: «Наверное, она... Да, да — это она!..»
Наконец женщина оглянулась вокруг, смущенно повела плечами и тихо произнесла:
— Может, здесь неудобно... Хочется сказать вам несколько слов...— И как бы сомневаясь, что ее поймут, сразу открылась.— Я — Воронкович, Янина Воронкович, первая жена... У меня жил Ляховский,— поправилась она.
Они вышли в коридор и спустились на первый этаж. Вероника оделась и направилась к выходу. Лицо ее горело огнем. Ей казалось, что все знают эту женщину — первую жену Жореса.
— Так что вы хотели мне сказать? Наверное, решили забрать назад мужа? — спросила Вероника и удивилась своей бестактности.
Янина собралась с духом и спокойно заметила:
— Милая девушка! Жорес не из тех, кого можно запросто не пустить, забрать или уговорить. Поэтому я не обижаюсь. Вы еще плохо его знаете...— и тяжело вздохнула.
— Возможно... — неопределенно ответила Вероника.
В скверике они присели на скамейке, и женщина приветливо улыбнулась:
— Мне ничего от вас не нужно... Если вы будете счастливы с ним, я только порадуюсь. Мне просто хотелось повидать человека, на которого он променял... — Видно, ей было тяжело, нахлынули невеселые воспоминания.— И сейчас убеждаюсь: он сделал хороший выбор... Вы как моя дочка. Даже немного похожи... Мне кажется, он вас будет любить. Только вы... Вы не обидитесь, если, желая добра, я дам вам один совет?
— Говорите, говорите,— Вероника кивнула головой. Ей хотелось, чтобы эта женщина поскорее ушла, хотя никакой антипатии к ней не было.
— Хочу посоветовать одно: не давайте Жоресу подняться над вами. Если он почувствует, что вы ниже его, непременно разлюбит... Странный он человек. Жена для него прежде всего — слуга. Быть может, вы еще не убедились... Простите меня за откровенность, но хочется предупредить... Он будет пытаться топтать вашу душу, всячески унижать. Но как только почувствует, что может получить решительный отпор, станет другим, будет и уважать, и любить. Знаю по своему опыту... К сожалению, поняла я это слишком поздно... когда все уже было потеряно... А вы ждете ребенка...
— Благодарю за совет,— после долгого молчания ответила Вероника.— Скажите, а вашу дочь зовут не Света?
Янина уставилась на Веронику,
— Да, Света... Вы ее знаете?
Вероника опустила голову и почти шепотом произнесла:
— Мне неловко говорить... Жорес во сне часто называет это имя...