В комнате стояли три стола, заваленные подшивками газет, гранками набора, фотографиями. За одним из столов, у окна, сидел парень с темной челкой и вздернутым носом, в очках, и что-то читал. Напротив него сидела девушка с пышной светлой прической. Третий стол пустовал. Корицкий тотчас решил: Нимфы нет.
— Скажите, здесь работает Живулькина? — спросил он, даже забыв поздороваться.
На него обратились две пары глаз — мужские, безразличные, и женские, полные любопытства.
— Вы хотели ее видеть? — вопросом на вопрос ответил парень с челкой.
— У меня интересный материал...
— Может, нас с ним ознакомите? — кокетливо спросила девушка с пышной прической. Корицкий подумал, еще раз взглянув на нее: как она спит о такой копной волос? Разве что сидя?..
— С этим материалом пока рано знакомиться... Хотел посоветоваться с Живулькиной. А где она сейчас, если не секрет?
— Нет, не секрет,— уже без игривой улыбки ответила сотрудиица. — Ушла на суд.
Корицкий насторожился:
— На суд?
Девушка нехотя уточнила:
— Она там от прессы... Судят одного преступника, в припадке ревности убившего свою жену.
«В припадке ревности... — с ужасом подумал капитан.— Ведь я тоже мог бы «в припадке ревности...» А вслух произнес:
— Вот как... Скажите, а завтра она будет?
— Должна быть,— ответила девушка.— На всякий случай позвоните. Вот вам номер телефона.
Капитан поблагодарил и вышел из кабинета.
19
В тот день Корицкий едва дождался вечера. Он отыскал улицу, где жила Вероника Живулькина, ее дом, квартиру. Поднявшись на третий этаж, собрался было позвонить, но какая-то необъяснимая сила сдержала его,— рука протянулась к звонку и опала плетью. Спустился вниз, глянул с улицы на окна. Форточки были открыты, занавески раздвинуты, в комнате — никакого движения. Выходя из подъезда, он даже заметил, что в почтовом ящике под номером двенадцать лежали газеты. Видно, с утра хозяйки нет дома. «Надо непременно дождаться,— сказал себе, но потом передумал.— Вернется усталая после судебного заседания... Куда уж тут лезть со своими вопросами? Бестактно!.. Да и о ночлеге надо подумать...»
Корицкий хотел было остановить такси, чтоб доехать до гостиницы, но, простояв минут десять, махнул рукой и пошел пешком. «Невелика шишка! — подумал он.— Давно ли километры отмерял в пешем строю? Ноги еще крепки!..»
Шагал и удивлялся, как изменился город за эти годы. Некоторые улицы и площади было не узнать. Многоэтажные здания по обе стороны — жилые дома и административные. То тут, то там торчали подъемные краны, натужно гудели экскаваторы, грейдеры — строительство шло днем и ночью. Так теперь всюду... Земля вокруг меняет облик — исчезают следы старого, появляется все новое. Только жаль, что со старым бытом одновременно не исчезают и старые черты людской психологии,— по-прежнему дают себя знать зависть, скупость, ревность, распущенность... Видно, еще долгие годы будут сопутствовать человеку эти язвы былого. Только ли былого?..
Немало поплутав по улицам и переулкам, капитан наконец-то отыскал гостиницу. К счастью, удалось получить отдельный номер — о телефоном, ванной. Даже не верилось!..
После суетного, утомительного дня было на редкость приятно оказаться в глухой тишине, наедине со своими мыслями.
Он полистал свежие газеты и незаметно для себя уснул. Разбудил его телефонный звонок. В комнате было уже темно. Женский голос в трубке просил позвать Толика. Корицкий ответил, что Толик в номере не проживает. «Как не проживает? — удивилась женщина.— Утром проживал, обещал мне...» — «Не знаю, что он вам обещал... Извините!..» — сказал капитан и положил трубку. Но спустя минуту телефон опять зазвонил. Послышался тот же голос: «Простите, что вторично вас беспокою... В Минске я проездом... Толик обещал мне показать город... И вот теперь я не знаю, что мне делать... Не смогли бы вы...» — «Нет-нет, заменить Толика не смогу, — ответил Корицкий.— Я тоже проездом, город знаю плохо, как и вы... Так что извините»,— и бросил трубку на рычаг. Какое-то время стояла тишина, и снова звонок. Корицкий не взял трубку. «Старый способ знакомства,— подумал он.— И всюду один и тот же прием: Хабаровск, Чита, Киев...»
Привел себя в порядок и спустился в ресторан поужинать. В зале было полно народу, и ему с трудом удалось отыскать в дальнем углу столик на двоих, видно, только-только освободившийся — еще не успели убрать посуду. Капитан сел лицом к стене: почему-то не хотелось смотреть в зал, на пеструю людскую массу — жаждущих и уже как следует подогретых вином, весело болтающих и позевывающих в сонной одури... Все это было одинаково неприятно для трезвого глаза.