Корицкий вдруг замедлил шаг и нерешительным тоном произнес:
— Боюсь, что отрываю вас от дела...
— Журналисты всегда заняты делами, И тут уж ничего не поделаешь.
— Я могу рассказать коротко, могу подробно.
Они задержались у окна, недалеко от ее кабинета,
— Я вас слушаю.
— Мне бы очень хотелось побеседовать е нами после работы, если вы, конечно, позволите,— и Корицкий бросил на Веронику умоляющий взгляд.— Беседа наша займет немного времени. Главное, чтобы без свидетелей...
— Почему? — В глазах у Вероники проснулось любопытство.
— Потому, что это касается меня самого... Не каждый может выворачивать себя на людях...
— Но ведь я тоже... — пожала плечами Вероника.
— Вам я верю.
— Ладно. Договариваемся так: в пять приходите в редакцию. Пойдем в школу за моей дочкой, по дороге и поговорим.
— Согласен. Сердечно благодарю...— Он повернулся и хотел уже уйти, но вдруг вспомнил, задержался; — Поклон вам от Марии Соснович, учительницы.
Вероника радостно оживилась, глаза ее заблестели.
— Вы с ней знакомы? Когда ее видели? Где? — засыпала она капитана вопросами.
— Познакомились совершенно случайно. Разговорились на улице... о вас...
— Как это?
— Да очень просто. Ведь вас я тоже знаю...
Живулькина глянула на него вопросительно: ничего, мол, не понимаю.
— Когда-то вместе учились на филфаке.
— Вот это здорово! — воскликнула Вероника.— Вы не перестаете меня удивлять!
— Ничего удивительного... Вы были на первом курсе, я — на втором.
Корицкий хотел было напомнить о бусах, но потом передумал.
Живулькина задумалась о чем-то, стала серьезной. Оба помолчали. Затем она повторила:
— Итак, сегодня в пять в редакции. Тогда и поговорим... обо всем.— И она крепко, по-мужски пожала его руку.
В этом ее пожатии Корицкий уловил искренность и прямодушие. Человек, безразличный к судьбе другого, так руку обычно не жмет.
Спускаясь по лестнице, он впервые за весь день почувствовал усталость, как будто до этого таскал непосильный груз и только сейчас его сбросил.
Собственно, так оно и было: с его души слетело непомерное напряжение — наконец-то он нашел ту, которую так упорно разыскивал. Вроде бы ничего лишнего ей не сказал. Хорошо, что вспомнил Марию Соснович. Этим сразу пробудил интерес к себе. И уж совсем неожиданными оказались слова о том, что он ее знает. Может, напрасно признался?.. Первый курс... Она почему-то сразу помрачнела. Видно, не только для него он был невеселым...
Ровно в пять Корицкий переступил порог кабинета Вероники, но ее на месте не оказалось. Парень с девушкой, уже знакомые ему, собирались домой. Они велели капитану подождать — Живулькина с минуты иа минуту должна прийти. Ее пальто и шапочка висели на вешалке.
Первым ушел парень. На прощание он сказал гостю:
— Желаю удачи!
Минуту-другую спустя, прикрыв вязаной белой шалью пышную прическу, ушла и девушка. Улыбнулась капитану многозначительно:
— Успеха вам!..
Корицкий недоуменно пожал плечами: чего это они?
А время бежало. На улице стало смеркаться.
Но вот в коридоре послышались быстрые мелкие шажки — женские. Широко распахнулась дверь, и на пороге появилась улыбающаяся Вероника. Она была в вязаном бордовом платье, подпоясанном тонким пояском того же цвета.
— Была у редактора... Собираемся отмечать юбилей нашего известного педагога. Получила задание написать статью. Не управилась еще с судебной хроникой, а уже новая тема... — Она прошла к своему столу и пригласила его садиться.— Ну, а что у вас?
Корицкий смущенно пожал плечами, не зная, с него начать. Потом, собравшись с духом, сказал:
— У меня все очень коротко. Это просто повод, чтобы повидать вас, Вероника — Ника — Нимфа...
— Как? — Она даже привстала на стуле,— Вот это сюрприз! Учились вместе?..
— Так точно.— Корицкий достал из кармана кителя завернутую в ситцевый лоскуток бусинку, развернул его и положил на стол перед Вероникой. — Помните молодежный вечер, танцы?..
— Неужели это вы? — вскрикнула она удивленно, глядя то на Корицкого, то на граненую смарагдовую бусинку. Потом взяла ее, поднесла ближе к глазам. Без электрического освещения бусинка не сверкала, как обычно, не переливалась живыми красками...— Имя ваше, кажется, Паша?.. А вот фамилия...
— Корицкий.
— Да-да, Паша Корицкий... А знаете, что видеть во сне бусы — это к слезам? Старики так говорят... Я рассыпала бусы, вы собрали... Готова видеть в этом что-то символическое, честное слово...— Она глубоко вздохнула и перевела разговор на другую тему: — А где и как вы познакомились с Марией Соснович?