— Как выглядит Пророк?
— Не знаю, — это уже что-то новенькое.
— Ты видела Пророка живьем?
— Да.
— Какого цвета глаза у Пророка?
— Не знаю.
— Какого цвета волосы у Пророка?
— Не знаю, — если бы она не была подчинена, я бы подумала, что издевается, а так…
— Ты видела лицо пророка?
— Нет, — видела фигуру, но не видела лица. Или он далеко находился, что вряд ли, раз лично приказы отдавал, или…
— Чем Пророк закрывает лицо? — это только догадка, но попробую проверить.
— Маской, — о, угадала!
Похоже, таинственный лидер скрывается даже от своих последователей. Из этого следует, что он не очень-то уверен в своих убеждениях и надеется в случае чего незаметно исчезнуть.
— Как выглядит маска, которую носит Пророк?
— Как голова орла, — м-да, ну не зад же льва ему одевать?
Кто не знает, грифон — это гибрид льва и орла, кстати, абсолютно природный гибрид, то есть маги не приложили руку к его созданию.
— Какой рост у Пророка?
— Не знаю, — вот это отрицательная сторона подчинения — объект не может сам думать, он выдает только точные сведения, а нормальный бы ответил, примерно, четыре с половиной локтя, примерно, четыре локтя…
— Где ты встречалась с Пророком?
— В саду.
— Где находится этот сад?
— Около королевского дворца, — интересно, это ж, какое положение при дворе нужно занимать, чтобы так обнаглеть? Ни меньше чем член Совета! Кстати, а не поэтому ли Совет смог пригрозить Такории войной?
— Где вы договорились встретиться с Пророком в следующий раз.
— Нигде.
— А как ты должна доложить о результатах эксперимента?
— Пророк сказал, что сам меня найдет.
Ну и что мы имеем?
А ничего: ни имени, ни описания внешности, ни роста и даже место встречи не известно… М-да, тупик, однако.
— Голос Пророка тебе знаком? — может он шепелявит или заикается?
— Не знаю, — не поняла, ответ должен быть — да или нет.
— Ты раньше слышала этот голос не от Пророка?
— Не знаю, — что бы это значило?
Если бы она узнала, то сказала бы, значит, не уверена… сомнения у нее, а потому ни да, ни нет.
— Тебе кажется, что ты слышала голос Пророка не от Пророка?
— Да.
— Кто говорил голосом Пророка?
— Не знаю.
— Ты видела того, кто говорил голосом Пророка?
— Да, — что-то здесь не сходится.
— Ты видела лицо того, кто говорил голосом Пророка?
— Нет, — так, приплыли, всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли.
— Где ты слышала голос похожий на голос Пророка? — попробуем отсюда.
— В "Сером ястребе", — что-то знакомое, вот что-то вертится в подсознании, что-то…
— Что такое "Серый ястреб"?
— Трактир, — ага, вспомнила!
У вас, что там гнездо? Всех в этот трактир тянет?! Нет, определенно, надо посетить эту достопримечательность Бэл'Лиона. Кстати, а не приложил ли орден руку к покушению на Владыку Вирдириона? Но это ж глупо, если они собираются…
— Пророк обещал, что отведет вас Сиан'омери?
— Да.
— Старшие эльфы хотят впустить других эльфов к себе?
— Нет, — ничего не понимаю, как же этот gikaj'an Пророк собрался их вести, он вообще знает куда идти-то?
— Пророк знает, где находится Сиан'омери?
— Нет.
— Куда же Пророк поведет орден, если не знает где Сиан'омери?
— Не знаю.
Вопросы только прибавились, а ответов как не было, так и нет. Надо выбираться от сюда и двигать к своим, вот только вопрос: откуда от сюда и где теперь свои, а, главное… кто теперь свой?
— Где мы находимся?
— В комнате, — незамедлительно ответила эльфийка. Можно было еще спросить, где находятся комната, где дом, улица, город…, но, боюсь, мое знание местности на эльфийский регион не распространяется.
— Как вы меня сюда доставили?
— Через туннель? — у эльфов…? Туннели…? Куда катится мир, скоро появятся друиды-некроманты.
— Где проходит этот туннель.
— Под домом, через лес к Уединению.
— Что такое Уединение?
— Особняк, принадлежащий королевской семье, — нехилый размах у ордена!
— Далеко Уединение находится от Кен'Атари?
— Да, — дальше продолжать нет смысла, в Уединение меня, скорее всего, доставили телепортом и, скорее всего именно это, как толчок чужой Силы, я и ощущала.
— Кто-нибудь, кроме членов ордена Тень Грифона, знает, что я здесь?
— Нет, — сдается мне, что мое возвращение не планировалось.
— Кто еще есть в доме, кроме меня, тебя и твоей ученицы?
— Кухарка, горничная и двое стражников, — обосновалась она здесь прочно.
— Где твои записи по эксперименту?
— В сейфе.
— Где сейф?
— В моем кабинете.
Загляну в сейф и дергаю отсюда. Попробую добраться до столицы и связаться с Оссолоэтом. Он должен понимать, что в первую очередь такие организации угроза правящей династии, а бумаги целительницы будут весомым аргументом.
Я решила усыпить ее, чтоб не шумела, но уже перед самым заклинанием убрала подчинение и спросила:
— Тебе не жалко меня было калечить?
— Нет!!! - злоба выплескивалась вместе со словами. — Ненавижу тебя!!!
— Ну, это сейчас, а до этого я тебе ничего не делала, мы даже не встречались.
— Все вы люди — свиньи… жадные, похотливые, грязные свиньи!!!
— И это говорит эльфийка предавшая корону ради постели любовника! — я слегка просканировала ее сознание и теперь знала причину вступления в орден.
— Ненавижу!!! Тварь!!! Будь ты проклята!!! Надо было сразу тебе глаза вырезать или руки отрезать, посмотрела бы я тогда, как бы ты восстановилась.
Мне стало противно. До этого я была об эльфах лучшего мнения. Да, они высокомерны, заносчивы и своенравны, но… достоинство и честь для них всегда было превыше всего.
Я медленно погрузилась в подсознание целительницы, а потом резко вышла… та дернулась всем телом и повалилась на бок, изо рта у нее тонкой струйкой текла кровь. Глаза у нее остались открыты, она все слышала и понимала, но ни двинутся, ни даже рот открыть, чтобы закричать, не могла.
Я наклонилась, что бы она видела мое лицо:
— Знаешь, почему твои предки, во время Межрасовой войны, при всей их силе и магии никогда не воевали с «внушителями», и если разведчики доносили, что с противником есть ментальный маг, то они разворачивались и отступали? — Она таращилась на меня, и я впервые увидела в ее глазах страх и сомнение. — Да потому, что даже при всем своем самомнении понимали, какие будут последствия, что слишком большие потери придутся на одного мага. Вы не поняли этого, поэтому готовьтесь к последствиям.
Я вышла из комнаты и двинулась вдоль коридора. Во мне не было ни жалости, ни стыда, только злость с поганым привкусом страха. Я была из тех людей, которые считали, что лучше умереть здоровым, чем жить калекой. И осознание того, что я могла очнуться без рук, без ног или слепой, меня бесило и пугало.
Мой самый страшный сон… осознать собственное бессилие, быть беспомощной, когда вокруг враги.
Страх пришедший из детства, когда один за другим я хоронила брата, мать, отца… сестренку… За нее я цеплялась до последнего. Боялась потерять последнюю из моей семьи. Я резала себе руки, чтобы давать ей свою кровь в молоке. Люди говорили, что моя кровь особенная, целебная, поэтому я смогла перебороть Желтую Смерть — чуму… Но она ее не спасла. А я все равно упрямо шла на кухню, спотыкаясь об трупы слуг, ни у кого уже не было сил перетаскивать их даже в отдельную комнату, тем более сжигать. Грела молоко, выдавливала кровь и вливала в ротик двухмесячной сестре… Все делала сама, не подпускала няню, и меняла пеленки… и качала колыбель… и пела колыбельные, хотя та, была три дня как… мертва.
А потом я копала могилы в мерзлой земле, там, на заднем дворе замка Нерушимый, где когда-то был мамин садик. Из центральных ворот, чтобы позвать на помощь или духовника, я выйти не смогла.
Когда селяне в окрестных селах прознали, что в замке чума, а потом когда дошло, что умер князь, то мужики завалили входные ворота и попытались поджечь "чумное гнездо". Огонь не смог пересилить защитных заклинаний, и замок оправдал свое названье.