Но как и Гумилёв, этот дурачок не продержится слишком долго… он не понимает, что символы будут жить, пока живёт человек.
Человек и его вера.
Люди глупы и всегда будут желать во что-то верить, этого он отнять не сможет.
Всегда будет место недосказанности.
Всегда что-то будет скрываться между строк, всегда будут персонажи, что говорят одно, а подразумевают совершенно другое.
Ты, Лёшенька, подобно Алисе пытаешься идти напролом, ведёшься на красоту белого кролика, но падаешь в нору и понимаешь: кролик также безумен как и мы все тут.
А я как Чеширский Кот – персонаж-загадка, что никогда не раскроется, и в этом и есть мой шарм.
Игорь Максимов наконец не удержался и приулыбнулся.
Я отъебу твою возлюбленную, лишь бы досадить тебе… я выйду на сцену тогда, когда придёт моё время…
Психология, бр-р-р… кто вообще мог поверить, что мне интересна эта лженаука?
Освоить её было ещё проще, чем просчитать всё дальнейшее развитие отношений Лёши с Сонечкой.
Всё, что в психологии попадает в цель, бьёт прямо в яблоко – это существование массовидного явления психики.
То, что включает в себя слухи, панику, внушение…
Всё это будет существовать, пока существует человек.
И пока всё это будет существовать, я буду в выигрыше.
От этого никуда не деться.
От меня и мне подобных никуда не деться.
В актовый зал вошла Настя – одна из местных активисток, девушка, всё время заплетающая косички и ходящая в коротких платьях, страдающая нарциссизмом и обожающая самолюбование.
Игоря Максимова всегда тошнило от неё и ей подобных.
– А ты чё один тут? – Поинтересовалась Настя, замедляя шаг у кресел первого ряда.
Ведущий загадочно улыбнулся и указав пальцем прямиком на активистку, громко объявил:
– Специально для тебя, Настенька! Стихотворение Николая Гумилёва «Две розы»!
– Ой, для меня? Как мило-о-о, – наигранно засмущалась Настя, усаживаясь на кресло.
Игорь Максимов же откашлялся и зачитал одновременно и тихо, и громко, как умел, пожалуй, только он:
– Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза — страстности эмблема,
А страстность — детище земли.
Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.
А обе на Пороге Знанья…
Ужель Всевышний так судил
И тайну страстного сгоранья
К небесным тайнам приобщил?!
====== Глава пятая ======
Интересное всегда притягивает, причём с неведомой силой.
Соня всё больше приходила к мысли, что наверное уже никогда бы не смогла отвлечься от этой не то игры, не то реальности.
Ей было слишком интересно.
Блондинка стучала в дверь Лёшиной комнаты.
Она сама не знала, зачем притащилась в это старое грязного вида общежитие, что она скажет, когда увидит его…
Думаю, всё придёт само по себе.
Но дверь открыл Синий Лес.
Как обычно с растрёпанными волосами и потерянным взглядом, в этой своей помятой одежде самых скучных оттенков – чёрного и коричневого.
Маша бы ужаснулась, увидев это.
«Чё крутого в чёрном, все же его носят», не переставала твердить она подруге.
В какой-то степени и ей казалось скучным делать то же, что и все.
Однако Лес не выглядел скучным.
Немытым, странным, всё время потерянным, каким-то дёрганным – это да.
Но не скучным.
Он был скорее… нетипичный.
Именно таким словом Соня и могла его описать.
И поэтому её как мозгоправа это и заинтересовывало.
– А Лёши нет щас, – не очень внятно пробубнил Лес.
– А с чего ты взял, что я к нему? – Не растерялась девушка.
– А ты не к нему?
– К нему.
Лес хихикнул, удивлённо изогнув бровь при этом.
Соня же поспешила поинтересоваться:
– Ну так что, могу я войти?
На пару мгновений Синий Лес завис, как будто бы в его голове сейчас происходила загрузка, а затем тут же отошёл в сторону, освобождая пространство для стройной девушки.
Не преминув этим поскорее воспользоваться, она уверенной походкой зашла за порог комнаты, попутно стягивая с себя синие кеды, для чего использовала лишь пятки, но не руки.
После Соня прошла почему-то именно к кровати Синего Леса, нарочно игнорируя шанс изучить ту часть комнаты, где живёт Лёша, или же рассмотреть стол – нейтральную, похоже, территорию для обоих соседей.
Это было бы слишком просто, а следовательно, слишком скучно.
Блондинка аккуратно уселась на краешек скрипучей кровати Леса и взяла в руку валявшийся на самой кровати незаконченный рисунок карандашом большого чёрного дуба.
Величественно…
Все самые худшие его пороки раскрываются в одном лишь этом рисунке…
– Знаешь, – со спокойным тоном сказала Соня, не отрывая глаз от рисунка, когда Лес уже подошёл поближе, – по такому рисунку любой относительно хороший мозгоправ обозвал бы тебя психом.
Парень лишь пожал плечами, усаживаясь рядом.
Удивительно. Ему будто бы и всё равно.
Положив наконец листок обратно на кровать, Соня взглянула на собеседника и спросила:
– Скажи, Лес. Лёша что, в меня влюбился?
– Я… я не знаю…, – смущённо ответил художник, тут же опустив взгляд.
Забавно.
– Ты отводишь взгляд при ответе, – всё также спокойно продолжала Соня, – любой психолог скажет, что тебя можно было бы прочитать благодаря языку тела.
Лес вдруг поднял на неё взгляд, из-за чего Соня чуть было не смутилась, и нарочито серьёзно ответил:
– Меня не так просто читать.
– Ты прав, – согласилась блондинка, – к тебе в голову попасть куда сложнее чем к Лёше… ой, даже не так. Попасть-то попаду, а вот понять, что здесь…
Соня придвинулась поближе к Лесу и плавным движением руки ткнула указательным пальцем ему в лоб.
Либо ей показалось… либо он немного вспотел…
Вновь отодвинувшись, Соня как ни в чём ни бывало упёрлась на собственную вытянутую руку и спросила:
– Скоро Лёша придёт?
Синий Лес пожал плечами, мол, не знаю.
И тишина.
Вот уж нет уж. Что Соня ненавидела, так это молчание.
Она готова была на любую глупость, лишь бы не допускать чего-то настолько скучного, как молчание.
– Давай разденемся, – вдруг предложила она.
Лес непонимающе насупил брови.
– Это психологическая игра, – объяснила девушка, – раздетыми мы оба будем в одинаково некомфортных условиях, и нам будет интереснее читать друг друга.
Не дождавшись ответа художника, блондинка медленно начала расстёгивать пуговицы на своей белой рубашке, начав с верхней.
Заметила, как Лес жадно следил за этим.
Пуговицы постепенно расстёгивались одна за другой, обнажая стройное тело девушки.
Затем ей стоило лишь потянуть за рукав, и рубашка сама слетала с неё.
На верхней части тела девушки остался лишь чёрный бюстгальтер, закрывающий её грудь второго размера.
Лес жадно глядел на неё, стараясь скрывать это и не опускать взгляд на её грудь.
У него идёт конвергенция, мысленно хихикнула блондинка.
Все зрительные оси его глаз сводятся на единой точке – моей груди.
Гляди ка, ещё что-то помню с первого курса, хи-хи.
Мы только начали играть, а ты уже проигрываешь, Лес.
– Теперь ты, – нежным и удивительно спокойным голосом проговорила Соня, глядя Лесу прямо в глаза.
Он растерялся прямо как ребёнок.
Будто бы и забыл, чем они занимались, и сейчас усиленно пытался вспомнить.
Решив ему немного помочь, девушка уселась на коленки прямиком на кровати перед Лесом, и осторожно начала снимать с него чёрную водолазку.
Лес конечно же не сопротивлялся.
Так что очень скоро водолазка упала на кровать недалеко от её рубашки, и взору Сони открылось худощавое, хоть и с небольшим жирком в нижней области тело Синего Леса.