— Нет… — сказала Мария задумчиво. — Нет, вы, наверно, правы. Простите, как вас зовут?
— Федор, — усмехнулся Столетник.
— Вы умный человек, Федор. Приятно встретить столь умного и обаятельного мужчину, хотя встретились мы, право, необычным образом….
— Вот-вот! — спохватился Столетник. — Еще раз предлагаю: вернемся к нашим баранам. Итак, Мила. Как она стала Алой Розой?
— Когда я провела над ней серию экспериментов, то подумала, что из такой девушки могла бы получиться просто-таки выдающаяся проститутка. Я давно замечала, как волшебно красива и эротична Мила. Ну, начала колоть ей возбудитель. Не очень верилось, что из этого будет толк — она была человек совершенно иного плана, — но я решила попробовать. Вдруг да выйдет? Итак, возбудитель, соответствующие беседы… И сразу стало ясно: ничего не получится. Девчонка все твердила о каком-то возлюбленном, который был у нее до катастрофы, вспоминала, какой он потрясающий любовник, хотя не помнила ни его лица, ни имени, клялась разыскать его, думала только о нем… Я поняла: фокус не удался. Даже возбудитель колоть перестала. И вдруг Милка словно с цепи сорвалась. Она стала трахаться со всеми мужиками подряд, причем почти всегда — с несколькими одновременно. Словно искала этого своего возлюбленного, телом хотела его узнать, что ли, если лица вспомнить не могла… В общем, девка стала нимфоманкой. Совсем с тормозов слетела. Она знала от меня, что болеть ничем не может, поэтому ее ничто не сдерживало. Я видела — она страдает от своего блядства, сильно страдает, но справиться с собой не может. А мужика, который один мог бы утолить ее голод, не находилось: очень уж велики были ее аппетиты. Я немного выждала и предложила ей «Приют любви». Деваться девке было некуда: жить негде, специальности нет, а тут заработки, отдельный номер, вожделенный секс… Она и согласилась.
— Ясно, — кивнул Столетник. — Но это предыстория. А Белов? С ним как? Ведь Мила достаточно долго хранила ему верность…
— Видимо, Север устраивал ее и сексуально, и эмоционально. Но вам известно, что перед их исчезновением из Москвы она ему изменила? А он ей?
— Нет! Ну-ка расскажите! — потребовал Столетник.
— Тогда прошел слух, что Север убит. Милка узнала об этом сразу. А любой стресс мог сдвинуть хрупкий баланс в ее сознании. И сдвинул, тем более стресс был для нее тяжелейший. Шок. Вот она и отправилась в «Приют любви». Всю ночь работала.
— Ого! — Федор потер руки. — И как это расценил Белов?
— Взбесился, когда узнал. Кинулся мстить. Сам решил ей изменить. И изменил.
— С кем?
— Нашел женщину.
— Какую?
— Нашел! — упрямо повторила Мария.
Столетник догадался, какую женщину нашел Север, но решил данный вопрос не заострять.
— И что потом? — спросил он.
— Потом Белов вернулся к Миле. Он жить без нее не может. В прямом смысле. Не может без нее обходиться, как без воздуха.
— Ясно. А теперь, Маша, я задам тебе свой главный вопрос. — Столетник ненавязчиво перешел на «ты». — Реальна ли такая ситуация, чтобы Мила снова стала проституткой, а Север это терпел?
— При обычном состоянии дел — нереально. Милку гнала на панель болезнь. Не будь девка нимфоманкой, она никогда не стала бы проституткой. Но она была очень сильно больна. Там еще психика… ущербная. И если после стресса болезнь начала прогрессировать, Роза вполне могла оказаться вынужденной продолжать… свои игры. Даже при наличии рядом любимого мужа.
— Но почему? Он же…
— Тут уже дело не в физиологии, — мягко перебила Мария Столетника, — а в самом факте группового, почти подневольного секса. Своего рода имитации изнасилования, которому Роза подвергается добровольно. У нее культ самораспятия. Мазохизм. Поэтому Роза любит иметь дело с крутыми, с бандитами.
— А как на это должен реагировать Белов? Терпеть?
— Если понимает, что такое поведение жены вызвано не ее блядской натурой, а нимфоманией, то скорее всего прощает. Простил же он ее в первый раз…
— Понятно. Спасибо, Маша. Сейчас я вызову людей, они отведут тебя в мой банкетный зал. Вскоре и я присоединюсь к тебе. А пока мне надо закончить дела.
Столетник нажал кнопку. Тотчас явились шестерки.
— Проводите гостью в банкетный зал! — распорядился Федор. — Обращаться почтительно! На кухне прикажите: чтобы все было по высшему классу!