В воскресенье я работал. Отец приглашал меня пойти с ними, но я естественно отказался. Думаю, Ханада-сан одобрила бы такое моё решение. Её слова о том, что мне пора повзрослеть не выходили у меня из головы. Я заметил, что у нас закончился малярный скотч и спустился за стоявшей на складе коробкой. Вернувшись с картонным ящиком в руках, я увидел Рину стоявшую около стеллажа с виниловыми обоями.
— Привет! Какими судьбами здесь? — осведомился я, стараясь казаться беззаботным и равнодушным.
— Так, мимо проходила и решила, дай зайду, может семпай работает! — отвечала Рина пожимая плечами.
— Думала ты места себе не находишь, а ты я смотрю в порядке, — продолжала она пристально на меня глядя.
— В полном! — подтвердил я, — а почему я должен переживать?
— Ну не знаю, — пожала плечами Огава, я опять поймал себя на том, что в своей голове назвал её Огавой.
— Я подумала, что возможно ты переживаешь и решила поддержать тебя семпай! Если тебе нужно с кем-нибудь поговорит, я готова побыть для тебя ушами!
— Повезло мне, что у меня такая заботливая кохай! — сказал я, — но как видишь, у меня всё хорошо!
— Какой ты скучный! — прошептала Рина.
— Да уж, какой есть, — пожал я плечами.
— Норо-семпай, я выйду покурить? — обратился я к своему старшему.
— Только недолго, — отвечал Норо важно. Заважничал, наверное, чтобы на Ханаду-тян впечатление произвести. Вместе с Риной мы вышли в курилку и уселись на стоявшую там скамейку.
— Этот Нора твой начальник? — спросила Ханада.
— Да, можно и так сказать! — отвечал я.
— Я думала ты здесь главный! Это же твой магазин! — заметила она.
— Я уже говорил, не мой, а моего отца! Это не одно и тоже, знаешь ли!
— Всё равно эти ваши магазины когда-нибудь будут твоими! — проговорила Рина.
— Может быть, если я решу продолжать отцовское дело, — отвечал я.
— А если не захочешь, их придётся продать?
— Да, когда-нибудь.
— Тебе не жалко их?
Она спросила их, а не его, хотя, на мой взгляд, пожалеть стоило бы моего старика.
— Не знаю, — я пожал плечами, — я ещё не думал об этом.
— Ты куришь?
— Иногда.
— А сейчас?
— Ну, думаю, тебе будет неприятно, — пояснил я.
— Какой же у меня хороший семпай!
С Риной не понятно издевается она или говорит серьёзно.
— Хочешь, я ещё побуду с тобой? — спросила Ханада.
— Мне работать надо, — улыбнулся я.
— Ладно, — она встала и расправила юбку, — я пошла. Пока Такаши-кун!
Она произнесла это совершенно с такой же интонацией, как говорит моя Мари. Когда после своей смены я вернулся домой, отца ещё не было. Он вернулся около десяти и, похоже, в хорошем настроении. Кажется, он даже насвистывал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, когда поднимался к себе. Мне очень хотелось позвонить Мари, но я этого не сделал.
Если вдуматься, то с этого самого момента, наши встречи стали происходить всё реже. Ханада-сан теперь всё чаще оказывалась занятой то домашними делами, то школьными проблемами. Я подозревал, что она встречается с моим отцом. Мой старик частенько возвращался поздно, а настроение его заметно улучшилось. В последнее время он был всё время весёлым, от былой его мрачности не осталось и следа. Рина тоже как будто избегала меня, похоже, Ханады решили отправить меня в игнор. Я не видел Мари целую неделю. В лит клубе я мог бы, скорее всего, застать Рину-чан, но идти туда мне тоже не хотелось. Моё последнее свидание с Ханадой-сан, состоялось в понедельник. В выходные я несколько раз хотел позвонить ей, но не делал этого из страха, что в этот момент она окажется вместе с моим отцом. Я не знаю, что чувствовала Мари, но для меня все чувства были необыкновенно обострены. Возможно, где-то в глубине души, я понимал, что в последний раз занимаюсь с ней любовью. Мари была очень нежной, во взгляде её была грусть, после того как я кончил она погладила меня по голове и тихо проговорила:
— Ты очень хороший Такаши-кун! — это прозвучало так, как будто она прощается со мной, и я ощутил боль в груди, как будто мне туда иголку воткнули. Одевшись Мари села на край кровати, на которой сидел я по-прежнему голый, покопалась в сумке и подала мне бумажную полоску. Я взял её, на узкой розовой бумажке чётко видны были две полоски.
— Что это? — спросил я, хотя всё уже понял.
— Это мой тест на беременность, — спокойно отвечала Ханада-сенсей.