Она помолчала, глядя на меня, потом тихо сказал совсем другим тоном.
— Тебе очень плохо?
— Мне хреново, — отвечал я.
— Ты так сильно её любишь?
— Я не хочу говорить об этом. Лучше тебе уйти!
— Хорошо. Я не буду больше говорить о ней! Можно мне остаться? — попросила Рина.
— Как хочешь, — отвечал я.
— Можешь сесть рядом со мной? — попросила Ханада, она похлопала ладонью по кровати рядом с собой.
Мне было наплевать, нет, мне не было наплевать! Где-то внутри меня жил маленький мальчик, которого обидели, маленький мальчик которого никогда не жалели и которому сейчас безумно хотелось, чтобы кто-то разделил с ним его горе. Я сел рядом с Ханадой, она смотрела на меня некоторое время, потом вдруг взяла мою голову обеими руками и положила себе на колени. У меня не было сил сопротивляться, на глазах у меня выступили слёзы, я уткнулся в колени Рины и заплакал самым позорным образом. Она гладила меня по голове и её тихий шёпот успокаивал меня.
— Я понимаю! — говорила Рина, — когда моя мама умерла, мне было невероятно тоскливо и я страдала в одиночестве. Но у тебя есть я! Твоя дорогая сестрёнка, и я всегда готова выслушать тебя и помочь тебе! Миура-кун, я стану самой лучшей младшей сестрой для тебя!
Я постепенно успокоился и только время от времени жалобно всхлипывал. Я думал, что Рина теперь будет смеяться надо мной, но сейчас это не слишком меня волновало.
— Теперь, когда я увидела твою трогательную сторону, мне даже стало как-то спокойнее, — призналась Ханада, улыбаясь, — когда я увидела тебя в первый раз, ты показался мне холодным и равнодушным. Я рада, что ты оказался совсем не таким!
Сквозь тонкую ткань платья, колени Рины казались очень горячими и как я уже упоминал, она пахла почти как Ханада-сенсей.
— Твой парфюм? — спросил я.
— Заметил? Я использовала духи моей матери! — отвечала Ханада.
— Это она дала тебе мой адрес?
— Да. Я сказал ей что хочу взглянуть на дом, где нам предстоит жить.
— Ваши отношения немного улучшились? — спросил я, голова моя всё также лежала на коленях Рины, а её рука перебирала мои волосы.
— Возможно, — отвечала она задумчиво.
— Почему ты согласилась на этот брак?
— Хотела сменить фамилию. Думаю, мне понравиться быть Миурой! Миура Рина! По-моему, неплохо звучит! — она улыбнулась.
— Что, если окажется что твоя мать не бросала тебя? Что если это её родители отняли тебя у неё? — спросил я.
Лицо Рины помрачнело.
— Знаешь, семпай, — сказал она, — у меня тоже есть темы, на которые я не желаю говорить. Тебе не кажется, что говорить неприятные вещи девушке, которая оказывает тебе столь изысканный сервис очень невежливо?
— Ты права! Прости! — мне, честно говоря, нравилось лежать на её коленях, нравилось чувствовать себя слабым ребёнком, о котором заботятся. Мой старик был совершенно не прав! Это не я помог Ханаде Рине! Это она помогла мне, тогда, когда я больше всего в этом нуждался!
— Тебе нравятся мои колени? — спросила она.
— Почему ты спрашиваешь?
— Отвечай на вопрос!
— Нравятся! — признался я.
Рина покраснела.
— Я рада! — проговорила она отвернувшись.
Мне пришло в голову, что она только теперь осознала, насколько смущающую вещь сделала. Не желая более смущать её, я глубоко вздохнул и выпрямился.
— Спасибо! — проговорил я, глядя Рине в глаза. Это были глаза совсем как у Мари, её пухлые губы, её маленький рот, на её щёчках появлялись те же самые ямочки, которые я так любил.
— Я сильно на неё похожа? — спросила Рина, как будто прочитав мои мысли.
Я молчал, и она продолжала.
— Пожалуй, впервые мне хочется быть похожей на неё!
Когда-то давно, когда мы только познакомились, эти губы казались мне узкими и белыми как у змеи. Сейчас я не мог понять, как такое могло мне показаться. Рина спрыгнула с кровати и сказала бодрым голосом.
— Ну что ж, кое-что я посмотрела! На сегодня думаю достаточно! Да и поздно уже! Проводишь меня до станции, Такаши-кун?
— Конечно, — отвечал я.
Я чувствовал себя в долгу перед Риной и, кроме того, мне хотелось побыть с ней ещё немного. Мы спустились вниз.
— Отец я провожу Рину-чан до станции! — закричал я.
— Конечно, Такаши! Я позвоню Ханаде-сенсей, чтобы она встретила Ханаду-чан! — отвечал мне мой старик из своего кабинета.
Рина на секунду скривилась, но возражать не стала. Всё-таки стены у нас тонкие! Слышимость слишком хорошая. К вечеру стало немного прохладнее, и пройтись было даже приятно. Я шёл рядом с Риной, засунув руки в карманы брюк.