— Несмотря на большой нос?
Имамура совершенно захмелела с непривычки.
— Мне нравится пиво! — гордо заявила она, прикончив пол литра, — дай мне ещё!
— Тебе уже хватит! — отрезал я.
— Фу! Противный! Тогда я иду спать! — Имамура встала и тут же плюхнулась обратно.
— Что-то меня ноги не держат! — пожаловалась она, отнеси меня в кроватку, Такаши-ку-ун!
— Здесь нет кроватей. Мы будем спать на футонах! — заметил я.
— Всё равно! Отнеси меня как принцессу!
Час от часу не легче!
Я подхватил Акиру на руки и понёс в её комнату. Несмотря на довольно высокий рост, она оказалась на удивление лёгкой. Возможно, потому что была очень худой. Кожа да кости, короче говоря. Кстати, забыл добавить, что вот эта самая Имамура занимала по второму году первое место на всей параллели по успеваемости! Первое Карл! Это вам не пятьдесят первое и не в восьмом десятке, где я обычно обретался, среди таких же охламонов, как и сам.
— Вот видишь, я же говорила, что ты очень добрый! — засмеялась Имамура, обняв меня руками за шею.
— Такаши-кун, ночь, мы наедине вдали от людей!
А про сенсея в соседней комнате она позабыла?!
— Ты мог бы сделать это со мной!
— Сделать что?
— Ну, ты понимаешь! — щёки Акиры покраснели, то ли от смущения, то ли от выпитого алкоголя.
— Ничего я не понимаю! — я положил Имамуру на футон, но она не спешила отпускать мою шею.
— Я всерьёз думала, что, если бы ты предложил мне встречаться, я бы не отказала тебе! — сказала она, глядя мне в глаза.
— На самом деле, я ни с кем никогда не встречалась! Не целовалась даже никогда! — призналась Имамура, сильно покраснев.
— Это странно, — заметил я, — вообще-то ты очень привлекательная Имамура-сан!
— Ты, правда, так думаешь? — она застенчиво улыбнулась.
— Ты бы мог встречаться со мной? Ну, если бы уже не встречался с Риной-тян!
— Откуда ты это взяла?
— Брось! Это все в школе знают! Эндо-сан говорила, что Миура-сан сама сказала ей об этом!
Чёртова Рина! Хотя может быть так оно и лучше.
— Поцелуй меня! — неожиданно попросила Акира, — пожалуйста! Только один поцелуй!
— Вы пьяны, Имамура-сан, — сказал я строго.
— Возможно, — она разжала объятия, и я выпрямился, отстранившись от неё.
— Прости меня, Такаши-кун, — проговорила Имамура, отвернувшись к стене, — я просто пьяна.
— Ничего страшного! Отдыхайте Имамура-сан! Завтра у нас много дел!
Я аккуратно задвинул дверь и оказавшись в коридоре перевёл дыхание. Да, некоторым людям лучше не пить! Уверен, завтра ей будет очень стыдно. Будем надеяться, что завтра она ничего не будет помнить. Я зашёл в свою комнату и уселся на футоне. Все мои мысли были только о Мари. Я хотел сразу идти к ней, но потом всё же решил немного подождать. По моим расчётам Имамура должна была уснуть довольно быстро. Я подумал, что если Мари уже спит, то будить её я не стану. Впрочем, я был уверен, что она ждёт меня.
Заниматься любовью в таком удаленном от людей месте, в этом есть что-то возбуждающее. Если, конечно, позабыть об Имамуре, которая, как я надеялся, дрыхнет в соседней комнате. Вначале я ещё помнил о ней, но Мари была такой страстной, что я быстро позабыл о нашем президенте. Звукоизоляция здесь была ещё хуже, чем в нашем городском доме, да к тому же большинство перегородок были открыты из-за духоты, единственная моя надежда была на то, что "Асахи-сан" усыпило Имамуру. Я хотел вернуться к себе, но Мари вцепившись в мою руку не давала мне уйти.
— Ты стыдишься меня? — спросила она.
— Нет. Это совсем не то, — отвечал я.
— Тебе стыдно перед Тетсуо? Противно думать обо мне, представляя, как я ему отдаюсь?
— И, да и нет. Это было твоё решение. Скорее я чувствую, что предаю его каждый раз, когда мы занимаемся любовью!
Мари вскочила и прижала мою руку к своей груди. Боже мой, какая же у неё горячая и нежная грудь!
— Это только моя вина, Такаши-кун! Ты ни в чём не виноват! — страстно проговорила она.
— Это не правда, — отвечал я спокойно, — я много думал об этом. Если бы, когда ты сказала мне что ждёшь ребёнка, я смог что-нибудь придумать, мы могли бы остаться вместе!
— Я должна была сделать аборт! — проговорила Мари с тоской, — но я просто не могла убить своего ребёнка! Тогда они тоже требовали от меня избавиться от Рины! Родители того парня прислали моей матери денег на аборт. Если бы я тогда послушалась их, вся моя жизнь пошла бы по-другому! Но тогда Рины просто не существовала бы! Разве это было бы правильно?
Её большие тёмно карие глаза смотрели на меня так словно ждали подтверждения своих слов. Насчёт Рины я был согласен, но, когда думал о том, что, если бы Мари избавилась от ребёнка, мы могли бы остаться вместе, предательские мысли появлялись в моей голове. Я вспомнил, как Имамура-сан называла меня добрым, они все просто не знают, какая я мразь на самом деле!
— Я просто не могла убить твоего ребёнка! — повторила Мари так как будто стремилась убедить саму себя.
— Что ты чувствуешь к моему отцу? — спросил я. Это был вопрос, который мучил меня на протяжении долгого времени. Мари испуганно взглянула на меня, я уже давно понял, на самом деле моя сенсей неуверенный в себе человек, а сейчас, когда беременность сделала её беспомощной и уязвимой, её самооценка упала ниже плинтуса.
— Тетсуо очень хороший человек, — отвечала она, беспомощно улыбаясь, — он мягкий, добрый, предупредительный. Если бы я не встретила тебя раньше, я могла бы влюбиться в него!
— Каков он в постели? — сам не знаю, зачем я причинял себе боль, задавая эти глупые вопросы. Возможно, во мне говорило чувство вины по отношению к моему отцу.
— Ты, правда, хочешь знать? — спросила Мари глядя в сторону.
Я молчал, и она заговорила снова.
— С ним приятно. Он всегда думает, прежде всего, обо мне и старается доставить мне удовольствие, — тихим голосом произнесла она, — но с ним у меня такое чувство, что я всё время притворяюсь кем-то другим. Я боюсь показать ему истинную себя. Может быть, он и принял бы Ханаду-сенсей такую какая она есть, но мне всё равно страшно. Настоящей я могу быть только с тобой!
Она повернулась ко мне, её большие глаза блестели в полумраке. Я поцеловал её, потому что она ожидала этого от меня, ну и потому что сам хотел этого. И всё же мысли о том, что мне приходится разделять Мари с моим стариком, была для меня невероятно мучительной и тяжёлой.
— Мари, — начал я, — после того как я окончу школу, я хочу переехать в Осаку и найти там работу. Я хочу забрать тебя отсюда, чтобы ты была только моей!
Маленькая лапка Мари погладила мою щёку, на мгновение я опять увидел перед собой мудрую Ханаду-сенсей.
— Ты такой милый, Такаши-кун! — проговорила она с грустной улыбкой.
— Ты же понимаешь, — продолжала она, — что у меня на руках будет маленький ребёнок и я некоторое время не смогу работать. Но дело даже не в этом! Ты готов разбить сердце своему отцу? Если бы я просто ушла от него, это было полбеды, но представь себе, что он почувствует, когда узнает, что его жена изменила ему с его собственным сыном!
Конечно, Мари была права! Я не мог поступить так с моим стариком! Я заскрипел зубами от бессильной злости и Мари обняв меня, нежно принялась гладить мои волосы. Сейчас она вдруг стала совсем как моя мама, которую я совершенно не помнил.
— Такаши, ты не сможешь так поступить! Я всегда это знала! Ты любишь Тетсуо и не сможешь причинить ему боль! Ты очень хороший! Из-за этого я и влюбилась в тебя!
От прикосновения её горячей груди, я опять начал возбуждаться. Рука Мари погладила моё бедро и стала ласкать мой член, пока он не стал каменным.
— Всё что мы можем сделать, это оставить всё как есть! — сказала Мари, глядя мне в глаза. Её рука двигалась всё быстрее, склонившись к моему паху, она подключила к ласкам свой маленький нежный ротик. Её язычок был быстрым и горячим, протянув руку, я коснулся её горячих, пухлых нежных губок. Мой палец, погрузился в мокрую, липкую расщелину и Мари издала глухой протяжный стон. Оторвавшись от моего члена, она сказала, глядя мне в глаза:
— Возьми меня, Такаши-кун! Будь нежным со мной!
Я вернулся к себе, когда до рассвета оставалось не более часа. Вытянувшись на футоне, я как обычно в последнее время, погрузился в свои тяжёлые мысли. Мари, конечно, права! Я не мог нанести своему старику такой удар. Плевать мне было на весь этот наш семейный грёбанный бизнес! Не очень-то я хотел им заниматься! Но вот чисто по-человечески, я не мог поступить со своим отцом столь жестоко. Я снова задумался о том, что отъезд, это единственный выход из всего этого кошмара.