Лицо Рины вначале покраснело, потом сильно побледнело.
— У Вас нет права оскорблять мою мать! — громко произнесла она. Хозяйка вскочила, рот её кривился, лицо стало почти безумным.
— Заткнись! Убирайся из этого дома! У тебя нет права быть здесь! Ты отродье шлюхи! У меня была только одна дочь! Ты никто для меня! — трясущимся пальцем Ханада указала нам на дверь.
— Я поняла, — отвечала ей Рина, она совершенно успокоилась, — прошу меня простить. Это был последний раз, когда я решилась побеспокоить Вас, Ханада-сама!
Она встала и низко поклонилась хозяйке дома.
— Вон! — вопила Ханада.
Мы направились к выходу, перед тем как покинуть комнату я сказал:
— Уверен, Вы умрёте в одиночестве, Ханада-сан!
И ещё раз поклонился. Хозяйка задохнулась от гнева. Без Рины я вряд ли бы быстро нашёл выход. Этот дом, казавшийся небольшим снаружи, изнутри показался мне похожим на лабиринт. Когда мы оказались на улице я вдруг ощутил необыкновенную лёгкость и понял, как тяжело мне было дышать в доме семьи Ханада. По-моему, Рина ощущала что-то подобное. Контраст с нашим жилищем был разительный. Наш с отцом дом был старым и не слишком презентабельным, но в нём мне ни разу не было настолько тяжело находится. Молча мы зашагали к станции, Рина молчала. Набравшись смелости, я взял её руку в свою. Рука её была холодна как у мертвеца.
— Я знала, что мать говорит правду, но всё же мне надо было убедиться! — проговорила Рина, — где-то в глубине души я всё же не хотела в это верить!
Она остановилась и повернувшись ко мне бросилась мне на грудь. Я был уверен, что она разрыдается, но Рина просто обняла меня и стояла прижавшись. Я чувствовал, как дрожит её тело.
— Если бы эта женщина забрала меня к себе, я так и продолжала бы жить опутанная сотканной ими ложью! — произнесла она тихо. Резко отстранившись от меня, сестра спросила, глядя мне в глаза:
— Твой мир когда-нибудь разрушался у тебя на глазах, Такаши-кун?
— Рина, — сказал я, — чтобы не случилось я и мой отец всегда будем на твоей стороне!
Глупо прозвучало, конечно, но мне очень хотелось сказать ей что-нибудь ободряющее.
— Я знаю, — отвечала Рина. Она несколько раз глубоко вздохнула.
— Всё! — объявила она мне, — проехали! Не хочу иметь ничего общего с семьёй Ханада! Эта женщина умерла для меня! Идём!
Она протянула мне руку, и мы пошли к станции. Весь обратный путь Рина была необыкновенно тихой, но какой-то умиротворённой. Мне показалось, что она избавилась от тяжести, давившей на неё долгое время. Едва мы сели в поезд позвонила Мари.
— Да. Я прогуляла сегодня. Я попросила Такаши-куна сопровождать меня, так что не ругай его, ладно? Хорошо. Я люблю тебя мама!
Последние слова дались Рине с трудом, но она заставила себя произнести их.
— Мы скоро будем дома.
Рина сунула телефон в свою школьную сумку и стала смотреть в окно. Она не отпускала мою руку, пассажиры косились на нас, со стороны мы, по всей видимости, выглядели как парочка влюблённых сбежавших из дома. Около нашего дома я ещё издали заметил Такэду. Засунув руки в карманы, он стоял около нашей калитки. Вид у него был почему-то угрожающий и у меня неприятно засосало под ложечкой. Заметив меня, он, кажется, скрипнул зубами.
— Привет Така! — сказал я подходя. Он уставился на меня так словно первый раз видел.
— Тебя не было сегодня в школе! — мрачно проговорил Такэда, проигнорировав приветствие Рины.
— Ну да, — согласился я, — завтра приду. Что у тебя за дело ко мне? До завтра подождать не может?
— Я попросила Такаши-куна, проводить меня! — сказала Рина.
Она что всем собирается об этом докладывать?!
— Мне нужно с тобой поговорить! — процедил Такэда сквозь зубы.
Тон его мне не понравился.
— Заходи в дом! — предложил я.
— Нет. Мы можем поговорить на улице? — спросил он.
— Ладно.
— Я пойду, — сказала мне Рина, она сделала такое движение, как будто собирается поцеловать меня, но только выпустила мою руку и пошла в дом. Такэда смотрел ей вслед, на его скулах играли желваки.
— Что случилось, Така? — спросил я как можно более миролюбиво. И тут он ударил меня резко, сильно и точно в челюсть!
Вообще-то я знал, что он парень сильный, но, по правде сказать, не ожидал, что настолько! На секунду у меня потемнело в глазах, пришёл я в себя сидя на земле. На губах у меня был вкус крови, голова гудела, в ушах шумело, сидя в пыли я нелепо тряс головой.
— Ты чего?! С ума сошёл? — только и смог выговорить я, глядя на него снизу вверх. Он и так-то был выше меня, а сейчас и вообще казался мне великаном. Честно говоря, если бы я сильно разозлился, то мог бы попробовать подраться с Такэдой. Беда была в том, что даже после того, как он меня ударил, я не мог на него злиться. Он стоял надо мной, ноздри его раздувались, кулаки были крепко сжаты, на костяшках правой руки выступила кровь. «Если у него рука кровит, то что тогда с моим лицом?» — подумал я без особого энтузиазма.
— Ты совсем рехнулся? — повторил я этот глупый вопрос.
— Вставай ублюдок! — прошипел Такэда. Кажется, он испытывал ко мне такую сильную неприязнь, что ему прямо не терпелось врезать мне ещё раз. И тут до меня постепенно стало доходить.
— Тебе Сакура отказала? — спросил я, — но я-то тут причём?!
— Заткнись! Вставай! — продолжал настаивать на своём мой друг детства.
— Не буду! — отрезал я, устраиваясь на земле поудобнее.
— Почему ты не захотел с ней встречаться? — спросил Така, с тоской в голосе, — как ты мог?! Ты же знал, что она влюблена в тебя ещё со средней школы!
Ни черта я не знал! Не подозревал даже!
— Дурак ты, Така! — сказал я ему.
— Вставай! — повторил он. Заело у него там что ли?! Из двери выглянула встревоженная моим долгим отсутствием Рина. Увидев меня сидящим на земле с разбитой рожей, она как была босиком бросилась к нам и встала между нами загораживая меня от Такэды.
— Я не знаю, что происходит, но Такаши-кун ни в чём не виноват! — твёрдо заявила она. Такэда с минуту смотрел на мою сестру. Я подумал, что, если он её хоть пальцем тронет, я его убью на хрен! Такэда сплюнул, сунул руки в карманы и зашагал прочь.
— Така мы друзья? — закричал я ему вслед.
— Пошёл ты! — отвечал он, не поворачивая головы. Когда он удалился, Рина повернулась ко мне.
— Можешь встать? — спросила она, протягивая мне руку.
— Он ушёл? — осведомился я.
— Ушёл! — подтвердила она. С помощью Рины я с трудом поднялся. Кажется, это называется побывать в нокауте! Я всегда считал, что бейсбол довольно опасный вид спорта! Голова у меня кружилась. Опираясь на Рину, я доковылял до нашего дома и взгромоздился на диван. На шум прибежала Мари и увидев меня едва не лишилась чувств. Короче говоря, остаток дня я был окружён трогательной заботой двух красоток. Иногда болеть не так уж и плохо! Засыпая, я слышал, как Рина сказала матери:
— Пройдёшься со мной по магазинам в выходные, мама?
Прошло месяца два и Мари пришлось уйти из школы, живот у неё сильно вырос, отец настаивал, да и она сама видимо стала быстро уставать. После нашего возвращения, мы с ней ни разу не занимались сексом. Даже не целовались. Со стороны мы выглядели теперь образцовой семьёй, но я думал о Мари, мечтал о ней каждую минуту своей жизни. За эти два месяца произошло одно страшное событие, коснувшееся всех нас и возможно подтолкнувшее сенсея уйти с работы. На третьей неделе обучения, Эндо-сан после занятий поднялась на крышу школы и спрыгнула вниз с четвёртого этажа. Когда тренировавшиеся на ближайшем поле бейсболисты, видевшие, как она упала, подбежали к ней, Эндо-сан была ещё жива. Она хрипела и на губах её пузырилась тёмная кровь. Эндо-сан умерла до приезда скорой. На её похоронах было очень много ребят и девчонок из нашей школы, не было только Имамуры Акиры. После самоубийства Эндо-сан я больше не видел нашего председателя. Девчонки из её класса сказали Рине, что она перевелась. Наш литературный кружок развалился и тот спектакль, что мы репетировали во время летнего лагеря, так никто и не увидел. Весной Мари родила дочь. Она и отец назвали её Айей, как и планировали. Когда я впервые взял на руки это крошечное существо, я вдруг ощутил совершенно ясно, что это моя дочь.