Только вечером собралась звонить по этому телефону — Зина пришла.
— А я собиралась тебе звонить, — соврала Люся. — Не у Рогнеды же утешения искать.
— У меня тоже, знаешь... то есть не у меня, а у Васи.
Люся совершение забыла, в чем была проблема в семье Зины — настолько она погрузилась в свои беды,
— А что у него? — спросила она.
— Засилье слабости.
— Почему?
— Из-за конвейера все. Купили уже психотерапию, но там научно все…
Люся знала такие книги: “билирубин... на фоне билирубина”. Ее муж когда-то острил: “Нестоин дает билирубин, на фоне нестоина это позволяет...”
— Вот чем кончается любовь к единственному сыночку, — сказала она.
Когда Зина вышла замуж за Васю, его мать сразу возненавидела невестку за одно ее возникновение из небытия. Не было и не было, вдруг — жена. Зачем это? Внука она звала только местоимением “Это”: “Это здесь у вас ходит”, “Это у меня сломало телевизор”.
— Мама, у него имя есть!
— Да, имя. Костя. Костя сломал, ваш Костенька.
— Миша он.
— Да, Валера.
От свекрови Зина с Васей уехали, жили на квартире, платили семьдесят рублей в месяц, а для этого Зина работала на двух работах, и вот теперь все изменилось. И сыновья подросли, и свекровь неповторимая умерла от инфаркта, но все равно так мало счастья.
VII
Люся одиноко шла возле серой стены с объявлениями. По ту сторону был гарнизон, а по эту — на объявлениях — кипела жизнь: люди меняли квартиры, искали пропавших собак и продавали, продавали, продавали... “Продается ежевика в наборе: мужчина-женщина”. Даже рассада в наборе “мужчина-женщина”… “Пусть на моей могиле эту ежевику посадят...” И опять замелькали спасительные цифры номера “Службы доверия”. Люся оперлась о стену и вздрогнула: холод стены стал заливать ее тело. И сразу всплыл модный тест про лес, строение в лесу и стену. Лес Люся выбрала березовый, строение — шалаш, а со стеной она, конечно, решила бороться путем подкопа.
— Конечно, раз ты жизнь представляешь светлой, то со стеной будешь бороться. Стена — смерть.
Зина, например, говорила, что у стены будет кричать и надеется, что из-за стены ее услышат и придут на помощь. Рогнеда же, найдя в хвойном лесу домики, наплевала на стену, стала бы жить в этих домиках...
Еще так недавно Люся была настроена делать подкоп под стену, и вот уже все изменилось. Значит, тесты не универсальны... К изменившейся ситуации Люся не могла никак приспособиться.
“Я напишу письмо Володе — пусть Рогнеда пишет свою докторскую. Володя все равно ее не бросит из-за парализованной матери... А если бросит, то это будет только справедливо — она же меня настроила выгнать мужа”.
VIII
“Дорогой Володя!
Я пишу тебе потому, что ты любишь Рогнеду и никогда не уйдешь из семьи. А я хотела бы с помощью переписки с тобой как-то сдвинуть время с мертвой точки. С тех пор, как я живу одна с девочками, время стоит на месте. Когда тяжело — оно словно не идет. Я помню, что в радости часы летели молниеносно. Отсюда вечное проклятие богачей — не успевают насладиться жизнью, потому что время их летит. Видимо, когда в жизни будет поровну счастья и несчастья, время будет не лететь, не ползти, а идти нормально. Таким образом видим, что категория времени связана с категорией счастья...”
Послала письмо, и время сдвинулось с мертвой точки — стало интересно ждать ответ. “Покрыть так?” — звучал в голове вопрос Володи, его лицо, похожее на дон-кихотика, стояло перед мысленным взором Люси.
Она ждала ответ Володи, а вместо этого узнала, что у него умерла мать.
На поминках уставшая Рогнеда все-таки нашла минутку похвалить Люсю:
— Выгнала? Молодец! Теперь приводи себя в порядок. Да не ешь ты столько — худеть кто будет?
— Если не есть, где взять силы, чтобы худеть? — заступился Володя.
Люся не решилась спросить, получил ли он ее письмо.
Когда мыли посуду, Рогнеда опять принялась учить жить:
— Ты, надеюсь, интеллигентно себя вела, когда его выгоняла? А, Люсь?
Люся не выдержала:
— Так же интеллигентно, как ты, когда на нас напали те трое — помнишь?
Рогнеда тихо, но четко произнесла:
— А ты — язва, Люська! Не зря муж-то тебя бросил.
Имелось в виду, что Люся жизнью Рогнеде обязана. Так оно и было. Когда Зина, Люся и Рогнеда шли от родного филологического корпуса к остановке автобуса поздно вечером, на них напали три огромных пьяных... трое пьяниц напали, в общем. И Зина вырвалась, убежала, а Люся вдруг начала говорить им:
— Пожалуйста, не трогайте нас, это не по-мужски…
Одна Рогнеда не растерялась: она вырвала у Люси ее сумку с тремя банками зеленого горошка и с размаху стукнула по голове сначала одного хулигана, а потом и другого. Они ошарашенно ей отвечали: