— Не знаю, никогда не видела его...
— А я тоже не видела, но голос черта мне всегда вредит — возьми да возьми, Настя, то и это... Теперь я ему не поддамся, вот увидишь!
Но всех милей
— Инстинктивно (так Настя звала Инну Константиновну) опять тетради потребует! — Она бешено приводила в порядок свои тетради и вдруг закричала на одну из них: — Дура! Блинов объелась! — (Света узнала интонации Расисим.)
— Спрячь ее скорее. — Миша даже прервал свое лежание на диване и пошел в магазин, чтоб только разминуться с инспектором по опеке.
Инна Константиновна посмотрела на Свету так, словно не Света была Главздравсмысл, а она, инспектор по опеке, Инна Константиновна, а Света словно была сейчас... Заумец некий...
— Да! — обрадованно вдруг захлопнула тетрадь Насти Инна Константиновна. — У меня вашу Настю просит артистка ТЮЗа, я сказала ей, что у вас трудности материальные, а она сама вяжет, все сама! Одинокая и обеспеченная.
Новости... просят... ребенок ведь не котенок, чтобы из рук в руки! Конечно, Инне Константиновне хочется общаться с артистками ТЮЗа, а не с простыми обывателями, как Ивановы, все это понятно, но... Нет, пока Света еще поработает ради Насти, она вот тетради заочников взяла в педе. Инна Константиновна тогда взяла повышенные тона в беседе:
— Значит, ремонт пора вам сделать. Ребенок должен расти в уюте.
Света энергично заявила: ну, тогда пусть инспектор по опеке проявит заботу, где девочкины алименты, почему до сих пор ни копейки, ремонт требует средств... Инна Константиновна поняла, что проще отстать от этих Ивановых, а то с них требуешь, а они тут же начинают с нее требовать, пусть уж живут как хотят. Когда Инна Константиновна ушла, Света сказала:
— Надо вот портрет Инны Константиновны... сделать. У нее же тициановское такое лицо... В смысле “Любовь земная”... Да?
— Я заметила — тициановское, но... внутри-то у нее и не Босх, словно Лактионов какой-то, да? Цвета? И я еще хотела сказать тебе, что мне у вас так хорошо, даже засыпать страшно: вдруг я засну и не проснусь...
— Кто тут боится не проснуться? — спросил Миша, возникнув на пороге с полными сумками еды. — И ты, Настя, права — ты можешь проснуться в другом мире. Вчера была в мире, где три солнца, а сегодня — одно... В том мире не было конфет, а здесь вот они!
— А в каком доме мы жили в том мире? — спросила Настя нервно, словно до конца не была уверена, что настоящий, окружающий ее мир прочен.
— Мы жили в доме у моря. Получили его в наследство...
Потом девочка долго писала что-то в своем дневнике. Света подумала: о маме? Надо посмотреть. Но там было написано: “Сегодня я съела три конфеты “Белочка”, четыре конфеты “Весна”, четыре “Каракум” и одну неизвестную шапочкой”. (Это она трюфели имела в виду, догадалась Света.)
— У меня галло...цинации! — вдруг крикнула Настя. — Портфель шевелится!
Портфель Миши на глазах стал съеживаться и оседать. Но ничего странного — он просто оттаял в тепле, кожа-то искусственная. Так что можно засыпать — ночь скоро.
Ночью Настя стала умирать. Ноги посинели. Растянется, растянется — потом резко встряхнется, опять задышит. Света побежала звонить в “Скорую”. Но там сказали, что вызовов слишком много, поэтому нужно дать анапирин — и все. Света вернулась домой: Миша оборачивал девочку мокрой простыней, приговаривая, что Александра Македонского тоже так лечили — мокрыми простынями. Света вспомнила, что Александру эти простыни, смоченные в уксусном растворе, так и не помогли. Она снова побежала звонить, ухнула вниз по лестнице, почему-то формулируя, что Настя — как пульсирующая вселенная (то приходит в себя, то умирает). Возможно, она ловила из воздуха мысли Миши. А если позвонить писателю К-ову, вдруг он со своим авторитетом поможет вызвать врачей?! Трубку взяла Дороти:
— У нашей Насти температура от Шопена падала, — сонно вспомнила она аристократическую деталь. — Да-да, мы ставим ей пластинку с Шопеном, и Настя приходит в себя...
— Ну, у вас всегда есть чему поучиться, — как в бреду бормотала Света.
Света бросила трубку. В “Скорой” опять говорили про множество вызовов и вдруг спросили: “Рвоты ведь не было?” — “Была!” — радостно закричала в трубку Света — на весь микрорайон. “Так бы сразу и сказали! Ждите”.
Света подошла к подъезду, а “скорая” уже стояла возле. Две женщины в белых халатах пытались разобрать цифры на табличке. Света подхватила их под руки и бегом потащила вверх. Увидев судороги Насти, врач закричала на Свету: “Где вы были раньше?” Но ведь раньше было много вызовов! Ну уж в этом они, врачи, не виноваты. А Света тоже не виновата. “Если укол не поможет...” — повисла в воздухе страшная фраза. Но укол помог. Через полчаса врачи уехали, повелев наутро вызвать врача. Света заснула раньше, чем ее голова коснулась подушки.