*
РОМАН ВОСПИТАНИЯ
Школа
Света зашла в учебную часть. Там сидел лишь один старшеклассник в трусах. Физкультурник, наверное.
— Вы одежду принесли? — вошел завуч. — Да, вот полюбуйтесь. Хотел вынести серную кислоту! Положил пробирку в карман, а она лопнула.
— А я думала, физкультурник.
— Вы просто... гармонично воспринимаете действительность! — Куницын веером распустил свой второй подбородок, представился и стряхнул соринку с воротника Светы — в нем, видимо, еще осталась частица мужчины, не переваренная бюрократом. — Ваше заявление? Кофе хотите?
Пока он читал заявление, Света коротала время, составляя словесный портрет завуча: анфас — утомление, в профиль — переутомление. В сутках двадцать семь часов. Любимый жанр — трагедия.
— Скажите... это правда, что ваша Настя моет пол? А разве может первоклассница выжать тряпку!
— Почему нет?
В ответ Куницын изобразил такое огромное сочувствие Насте, что даже отставил чашку с кофе. Света пустилась в разнузданную ироничность:
— Остынет кофе!.. Жалеть-то легче, чем воспитывать...
— В этих немецких чашках кофе очень долго горячий, — ласково улыбнулся завуч, но подобрал свой второй подбородок.
Света поспешила уйти. Школа шумела ломающимися голосами старшеклассников. “Замётано, замётано!” — “Что замётано?” — “Что ты дурак!” Боги, боги! Эта шуточка ходила по коридорам еще во времена Светиного детства. “Подайте слепому на цветной телевизор!” А вот это уже совершенно новое что-то... “Самолет, самолет, ты возьми меня в полет!” — пропел сонливый дошкольник, сын уборщицы. Ну, это уже будет вечно звучать, пока самолет не превратится в космолет. Интересно, в пору космолетов уборщицы тоже будут жить в подвалах школ со своими маленькими детьми?
Из класса выглянула Расисим:
— Очень ждем вас! Сколько у меня проблем с вашей Настей! Девочку от всего тошнит. Надо лечить ребенка, раз взяли...
Молчаливый хор всеобщего осуждения стукнулся в уши Свете. А может, давление подскочило.
— Предложения Настя никогда не заканчивает! И откуда она знает, что такое девственная плева?! — уже гулаговским голосом вопрошала Расисим.
Света начала про то, что ничего плохого нет в интересе ребенка к устройству своего... своих органов. Настя хочет определиться. Нас ведь раздражают люди, которые не определились в половом отношении. Женственные мужчины, например. Соловейчик в своей книге пишет, что... Цитата убеждала сильнее, чем слова живого человека. На Свету уже смотрели с уважением. Сталинизм ядреный. Мнение, пропущенное через цензуру печати, их сразу покоряет, думала Света.
Когда выходили, отчим Лады подал Свете пальто и предложил пройтись пешком две остановки — до дома.
— Вы выглядите как студентка, — сказал он при этом.
— Просто пальто с пелериной. Нет денег на новое... А вообще-то Пушкин считал, что каждый должен выглядеть на свой возраст... — Света смолкла, она вдруг поняла, откуда ей известна фамилия Куницын, — это был один из учителей Пушкина в Лицее. — Смотрите: позы деревьев совсем человеческие под тяжестью снега.
“Вольф, Рудольф, Адольф?” — пыталась она вспомнить немецкое имя отчима Лады.
Было скользко, и отчим Лады предложил Свете руку, она с облегчением приняла помощь. Рудольф, кажется! Он не немец, а просто мода ведь на красивые имена была тогда... По батюшке Потапыч.
— Лада растет такая обидчивая у нас! — сказал он, как бы прося какого-нибудь педагогического совета.
— Но она же меланхолик.
— Нет!
— Разве холерик?
— Нет!
— А кто?
— Нормальная!
Света поняла, что преувеличила знания попутчика.
— Светочка! — донесся знакомый голос. — А еще один поэт писал, что женщины светолюбивы... Они тут по ночам гуляют, понимаете ли!
Это был Лев Израилевич с красной повязкой на руке — в составе дружины заставляют ходить по улицам: без пяти минут доктор наук — и в дружину! Как только не стыдно этой действительности! Так примерно говорила Света, знакомя его с попутчиком: отчим Лады это! Какой такой Лады, Лев Израилевич ничего не понял, но на всякий случай пообещал, что Мише ничего не скажет.
Мама Лады
Как-то Настя заявила:
— Мама Лады купила б мне джинсовый сарафан, да! Она говорит: нет времени, а то бы они оформили меня к ним жить. Чтоб с Ладой вместе жила.
— Ну! Как? Помнишь, у них картина эта с волчатами. Три волка на луну воют. Еще лунный свет мастерски... Как с волками жить? По-волчьи выть, что ли? — Света машинально осуждала людей, повесивших такую картину.
— Просто у мамы Лады нет времени меня оформлять... А то б они взяли меня и любили, как родную! — твердила свое Настя.