Настя и смерть
— А сегодня ночью я чуть не умерла, да, Цвета?
Света вопросительно посмотрела на Настю.
— А пальцы на ногах сгибались и отгибались, сгибались и отгибались.
— Это судороги, от высокой температуры. Я дала тебе анапирин. — Света принялась целовать девочку, приговаривая, что вылечит ее и спасет.
Миша продолжал семейное чтение Гоголя.
— А что это за парикмахер, который приходит без спроса? — удивился Антон.
— Это смерть приходит без спроса — Гоголь ее назвал парикмахером.
— Очевидно, мы все умрем, — судорожно выдохнула Настя.
На обед Света сначала подала салат в длинной салатнице, украшенный цветком из половины яйца.
— Это называется “Похороны цветка”? — спросила Настя грустно.
Опять у нее эти мрачные мысли в голове! И Света с чрезмерной страстностью кинулась ласкать Настю. Тут Миша вызвал Свету якобы на предмет поиска носков в детскую.
— Ты еще ничего не поняла? — спросил он. — Все это у Насти — только повод получить побольше ласк от тебя! Не тревожься ты!..
В следующий раз, когда вечером Настя опять завела разговор о смерти, Света не тревожась сразу выдала ей три поцелуя, два поглаживания по голове, а также некоторое количество объятий и похлопываний.
Миша, заканчивая чтение очередной главы из Гоголя, солидно произнес:
— Вы слушали чтение “Сорочинской ярмарки” Гоголя. Московское время — двадцать часов. А сейчас сообщения о погоде...
Каникулы в Москве
Настя:
— Апельсинищи! Идем мимо памятника Пушкину: сидит на нем голубь! Идем обратно: нет голубя... Пушкин, наверное, потихоньку его смахнул и стоит как ни в чем не бывало. Клево так!.. Цвета, там столько хороших вещей, что стоит толпа, и они еще спросили: “Пермь — это что? У вас там хлеб белый есть? А асфальт?” Я сказала, что есть, но его каждый год ломают и делают, ломают и делают. Может, у них карта кладов, они ищут их... Цвета, Цвета! А шляпы в Москве во-от такие, — ведет пальцем столь сложную линию вокруг головы, что Света спросила: “Ты шутишь?” — “Нет, во-от такие” — и ведет ту же самую сложную линию.
Антон (чертя схему пермского метро):
— Дядя Вася живет в ослепительно сахарных жилых домах, как говорит папа, массивах... Первая остановка пермского метро — “ЦУМ”... Конверт купили, чтобы бабушке письмо послать, а там написано: “Изготовлено в Перми”. Продукты в Москве вкусные... Через Каму метро можно провести, нет?.. Я покупал свирель в “Детском мире”, она глухо звучала, я хотел поменять, а продавщица как закричит: “Дома знаешь как будет бить по мозгам!”... Я три схемы метро в Перми сделал — на всякий случай. Кольцевая по центру...
Соня (заканчивая лепить из пластилина “Памятник Пушкину” — весь в голубях, которые так размахались своими крыльями, что видны у поэта лишь ноги, кудри и шляпа):
— Мне в Москве понравилось набирать по телефону сто — и тут же тебе сообщают время! Точное! Таким важным голосом, словно после этого время на земле кончается... Только я за что в Москве ни схвачусь, меня бьет молния! Москва искрит как-то... Хотя в Перми я та же Соня, но меня не бьет молния. Папа, мы еще поедем в Москву? В мою?
Миша:
— В мою задумчивую поедем, а не в вашу суетливую и быструю, спешащую Москву! В столице, конечно, тоже загрязненность воздуха, но по сравнению с Пермью воздух кажется чистым! Я детям сказал: дышите сильнее этой загрязненностью, а то в Перми опять будем большей загрязненностью дышать... Продукты, правда, там вкусные. А у нас ешь словно глину — чуть различных оттенков, но одну и ту же глину. Встали мы в очередь за колбасой и дрожим: вдруг не дадут на всех, милицию вызовут, колбаса копченая, и я даже вспотел весь от напряжения: дадут — не дадут. Вдруг кто-то: “Продавец! Почему у вас колбаса на витрине не разрезана? Я как узнаю, с жиром или без?!” Я ждал, что она сейчас ему рявкнет в лицо, а она извинилась и... разрезала колбасу на витрине! А тот недовольно пробурчал: “Жирная” — и ушел из магазина. Только тут я понял, до чего нас в Перми довели... Или шли мы к “Новому миру” — там кинотеатр, по левой стороне, жара почти, капель, окна учреждений распахнуты, и в каждом окне на всех этажах мелькают одинаковые портреты Ленина — ну точно как у Дали на картине “Вызывание Ленина”. Дали вот тоже мы купили... очень дорого, правда... Японский! Качество-то!