Настя сняла пальто, не выпуская связку шариков из рук, она изо всех сил держалась за них, потому что они напоминали, как она шла среди празднично одетых трудящихся. Правда, погода не располагала трудящихся к солидарности, сыпал снег, но Настя видела, что были энтузиасты, которые вертели сияющими лицами во все стороны, как милицейские лампы-мигалки, посверкивали белозубыми улыбками, словно призывая... а может, они были уже под мухой, подумала Настя.
— Настя, ставь градусник, — тихо сказала Света.
— Нет, пусть она демонстрирует, — заорал Миша. — Она же любит демонстрацию с шариками!
Антон дул разнообразно на дудочке, мечтая, что это какая-то торжественная музыка, но йог Андрей вовремя помог ему — на губах он довольно красиво заиграл марш “Прощание славянки”: прым-прым-прым.
— Вы, меланхолики, ничего не знаете о текущем моменте! — Йог взял в руки бутылку с антигриппином. — А кто так громко звонит? Я надеюсь, они не с пустыми руками.
Свое лицо торжественно внес писатель К-ов. Такое лицо надо носить, говорил взгляд Дороти, его второй жены, — и, возможно, последней.
— А Дороти потащила меня к вам смотреть Дали! — Писатель по очереди поцеловал у дам ручки и устроился на диване. — Забыли мы бутылку рислинга — приготовили и вот... дома оставили.
— Значит, будете чай пить, — сказала Света, ни секунду не верившая в то, что забыли. Просто люди экономят все время... на что-то. Антон пожалел, что игра в парад так быстро закончилась: он всего два самолетика из газеты сделал — хотел пускать на параде, вот так.
— Убери это безобразие. — Света показала ему на самолетик, размокший в стакане у писателя К-ова. — Иди принеси чистый стакан. Вам с синей Настасьей можно поужинать в детской комнате.
— Сейчас, я только выпущу все через трубу и уж потом заправлю баки горючим — поужинаю. — Антон скрылся в туалете.
— Он мечтает стать летчиком или космонавтом, — наскоро пояснила реплику сына Света и достала с полки альбом.
Писатель К-ов великодушно согласился послушать о Дали, ведь если посмотреть со сто двадцать пятой точки зрения, то в будущем космонавту на неизвестной планете легче адаптироваться к странностям, если знает такие картины...
Миша вдруг стал вспоминать: в детстве он играл в космонавта: кошку завязывал в платок и крутил вокруг своей головы — это была центрифуга. Потом кошка спала очень долго.
— А мы-то спрашиваем у судьбы, за что все болезни и прочее. — Света широко раскрыла глаза. — А ты кошку мучил, и теперь надо расплачиваться...
— Да она потом жила еще сто лет!
— Вот так... все понятно...
Йог Андрей прошептал что-то вроде “карма” и мирно отключился.
Сонечка на всякий случай взяла Безымянку на руки.
— А я знаю, почему сказки хорошо кончаются! Потому что мы фашистов победили. Если б не победили, то в сказках бы Кащей сам всех съедал...
— Деточка, ты уже Дюма начала? — изумленно спросила Настю Дороти.
— Ну, Миша-то нам читает... каждый день! — Настя согрела голос максимумом восторженных нот, какие смогла выдать, чтобы помириться с домашними.
А Света все искала подходящую паузу, чтобы вставить слова Льва Израилевича: да, плохих людей, может, больше на земле, но жизнь идет вперед благодаря хорошим. Кстати, почему его сегодня нет? А раз нет, то пора бы и остальным по домам — она демонстративно раздала детям градусники, и тут в дверь позвонили. Но это не Лев. Это Лю с сыновьями. А у нас грипп! А у нас тоже, ответила Лю. И с гриппом, значит, она пошла к Ивановым, возмутился про себя Миша, но Света взглядом сказала ему, что нужно все вытерпеть.
— А то сказки будут плохо заканчиваться — победой Кащея, — прошептала она.
— Чашек не хватает!
— Сейчас... Миша мне на юбилей свадьбы подарил пару. — И Света достала завернутые в целлофан с бантиком чашки, при развертывании одна распалась на части — была разбита, но искусно скреплена целлофаном.
— Да разве можно в нашем государстве покупать что-нибудь в целлофане! — завелась Лю. — Мой благоверный цветы мне взял завернутыми... и что! Все сломанные оказались.
Тихим ангелом пролетел образ родины.
— Ладно, к счастью, — решительно всех успокоила Света. — Не будем много об этом... Как говорил мой дед, если бы ничего на свете не билось, не ломалось, то для кого заводы бы работали...
— Праведница ты наша! — Шерстяной свитер Миши пришелся Свете на щеку.
— Брат, достань там из сумки две бутылки водки, — сказала Лю закуривая.
Из детской доносилось: “Дура”, “А вы осеннее каннибальство вообще”, “Скелет”, “Фиг его знает!”.
— Что это еще за “осеннее каннибальство” такое? — спросила Лю.