— Что ж тут веселого-то? Подумай! У Светы гемоглобин сорок при норме сто тридцать, за нею заведующая консультацией на машине приехала...
— Ну а Света в это время ушла на “Осеннюю сонату” Бергмана.
— Не ушла, а уползла, висела на локте Миши... А на другой день легла на сохранение, заведующая обращалась с нею, как с умирающей: “Как сегодня спали? Как головка — не кружится?” Так в советских больницах говорят лишь с кандидатами на тот свет.
— Все плохое хочется забыть. Напишем что-нибудь повеселее!
— Кстати, надо написать, почему Ивановы не взяли бурята: в районо отказали, мол, жилплощадь не позволяет, и все...
Вопросы
Папа, а почему у Экзюпери “Маленький принц” грустно кончается, в сказках ведь должен быть счастливый конец? Это в народных сказках, Антон, все хорошо кончается, потому что с точки зрения народа вообще все хорошо кончается: народ-то остается жив! А с точки зрения одного человека, увы, конец может быть всяким... Цвета, а английские кошки без переводчика поймут русского кота или тоже должны выучить кошачий английский язык? Не должны. А почему не должны?.. Как это дядя Андрей ушел в моих суконках от нас — я ведь ношу маленькие, а у него ноги чуть поменьше папиных? А вот на этот вопрос, Сонечка, никто в мире никогда не сможет ответить, хотя факт остается фактом: в твоих суконках он дошел до дома...
— А где вы бываете, черти, когда у меня нет белой горячки?
— А вот это, Андрей, хороший вопрос, нам еще никто его не задавал. В мире довольно людей, и всегда у кого-нибудь белая горячка!
Когда он сидит у Ивановых и молчит, глаза его бегают — значит, прислушивается к голосам. Ну что с ним делать? И на этот вопрос у Ивановых нет ответа.
— А где мой вельвет — японский, который свекровь подарила? Все перерыла — нет.
— Цвета, это материал весь в морщинках, как лоб у матери Дюрера? А мы сшили из него мишек на ярмарку государности.
— Настя! — строго поправил Антон. — Не государности, а солидарности! Ярмарка солидарности, мама, — это в фонд мира, мы поделки продаем для стран Африки, ну... голодающим помощь...
Света поняла, что скоро у нее лоб будет как у матери Дюрера. Пока она с Дашей лежала в больнице, японский корд в виде мишек улетел в Африку! А после родов все юбки Свете тесны.
Давай я так тебя нарисую, говорит Настя, что я — хуже Дюрера, что ли?! И появился очередной портрет, глядя на который писатель К-ов спросил:
— Настя, если б ты могла спасти из пожара свои картины либо... человека, ты бы картины спасла?
— Картин-то я смогу еще написать сколько угодно, — выпалила Настя, и тут вельветовый лоб Светы разгладился, словно только и ждал этого ответа.
— Ну... как хотите, господа! А я заметил, что стал гораздо хуже, а дела мои пошли лучше. Я стал менее любящим, менее благодарным, а денег прибавилось. Я стал скупее, черствее, а дела идут все лучше и лучше. Почему дела мои шли хуже, когда я сам был лучше?
— Потому что ты — атеист. Верующий бы с ужасом говорил об этом...
— А ты, Миша, рассуждаешь прямо как христианин какой-то! — захохотал писатель К-ов. — А как же дарвинизм?
Йог Андрей в это время отдирал от груди невидимых чертей и отшвыривал их в угол. Ивановым было трудно выносить и этих чертей, и дьявольские рассуждения К-ова, но империя зла, в которой они родились, заставляла держаться вместе. Дружба продолжала оставаться горьким, но необходимым лекарством. “Я тебя видеть не могу, но без друзей совсем пропаду”, — примерно так думал каждый.
Средства от желтухи
— Мама, почему у тебя под глазами... словно два спущенных шарика? — Сонечка удивленно смотрела на мать.
— Всю ночь не спала, думала, где деньги взять.
— И сколько дают за час бессонницы? — не удержался от ерничества Миша.
Дают. Советы в основном. Вот посоветовали кольцо обручальное сдать. У Насти желтуха, а на дворе апрель. Сорок дней нужны Насте фрукты с рынка... А деньги-то откуда? У Миши был способ самоуспокоения: походка Петра Первого. Когда он шел такой походкой, Света едва за ним успевала. Она все причитала: “У нас и так четверо детей, мы и так забиты жизнью...” Ну и что, отвечал он, мы еще долго будем ею забиты, пока она не забьет нас в могилу. На моей прошу написать: “Он забит сюда жизнью”.
За кольцо им дали восемьдесят рублей.
— Настя мне сказала в форточку, что у нее гепатит, вирус А! Высокая температура. И просит принести ей пилочку для ногтей и щипчики, — сказал Антон.
— Да, единственное, что спасет от вируса, — это пилочка и щипчики! Во всем мире никто до этого не додумался, а наша Настя додумалась. — Миша всем своим видом давал понять жене, что еще много раз все безвыходные положения обойдутся как-нибудь, через пилочку и щипчики.