— А! Мама скоро деньги получит за свои тарелки! И мы устроим мой день рождения,— перевела на веселое Таисия.
— Я вам устрою, по сценарию,— пообещала довольная Александра, ведь теперь у нее все есть для сдачи экзамена по психологии.
На самом деле душа у человека большая — всегда есть, чем утешиться! Если нет денег, есть любовь, друзья, красота, доброта, ум, талант или юмор. Родственники есть. Мечты. И все помогает выжить. Да еще любовь к Богу и Его любовь к нам. Так думал папа Таисии. Он думал, как обычно, вслух. Еще есть красота природы — она радует...
— Или есть песик, верный товарищ,— добавила Таисия.
— Или книги,— подсказала Маша.— Я вот начала читать “Мастера и Маргариту”, и знаете что: на первых двух страницах ни разу не повторяются слова, да! Ни разу! Чтобы одно слово два раза — нет такого!
Такой странный подход к чтению сильно поразил папу, но пиво — как всегда — сгладило остроту восприятия, и он не стал пускать умные едкости по семейным каналам. Только и сказал:
— Спокойной ночары.— И задал ежевечерний дежурный вопрос: — Что передать в страну снов?
На этот раз Таисия сказала:
— Передай, чтоб страна снов не отделялась от СНГ, а то визу долго придется оформлять...
Загроженко и Лиза засобирались домой. “У них свои порядки, но... неделовые все они, по-моему,— думал Алеша.— Если никто в семье не пьет, то деньги должны появляться сами собой... Что люди в свободное время-то делают — деньги зарабатывают. Я Таисию потихоньку перевоспитаю”.
Алеша в субботу взялся за полцены мыть машины. Время было грязное — май, и водители охотно останавливались у забора с надписью: “Мойка машин”. Мыли подростки машины с улыбкой, которая была частью униформы. Еще не читан Карнеги, и вообще ничего еще почти не читано, кроме “Букваря” и пары учебников, но уже подростки схватили мысль: кроме хорошей работы, должен быть гарнир к ней в виде микропьесы общения.
Алеша в булочной часто разгружал хлеб, но там запах от буханок поднимался сухой, теплый и живой. А мыть машины надо в болотине, которая, конечно, текла к люку, но медленно. Выбросы из глушителя, замерзшие руки — и все это за полцены. Злость вспыхнула, которая здесь не к месту, Алеша ее прогонял, но она снова возвращалась.
Подъехал джип “Чероки”, красивый весь, никелированный, как раз для детей сорока — пятидесяти лет от роду. Вышел водитель, поправил сползшее на бок брюхо и сказал:
— Пацаны, за пять кусков вымоете?
Всего за пять? Ребята молчали. Но у Алексея костер внутри запылал еще сильнее.
— Может, за эти деньги ему еще и жопу помыть? — сказал он внешне спокойно, с каким-то удивлением полуинтеллигента.
Новорус с самого начала знал, что зарвался,— просто привык надувать на каждом шагу. Если б он не жилил, то и не разбогател бы быстро. Но, хотя он был жила, долго терпеть не мог, чтоб последнее слово не за ним.
— Ну ладно, птицей налетайте, десять кладу.— Не видя поползновений к сервису, добавил: — И еще пять сверху!
Тут они поняли, что нельзя стоять, и схватились за губки и ведра. Еще они поняли, что Алеша — крученый пацан, он знает, где можно нахамить клиенту и не проиграть. А они не знают. А сам он вдруг подумал: “Здесь можно шишку держать — денег больше будет”.
В это время на стадионе чадила очередная скоротечная звезда эстрады, поддерживая кандидатуру Ельцина. Ветер доносил волнами бодрящий рев зрителей. А очередная машина неслась на подростков, как таран. Сначала ребята подумали, что водитель ненормальный и хочет всех скосить под корень. А он просто любил мастерски притормозить, с шиком, чтобы по маскам испуга, возникающим на лицах, понять важность своего существования. Зато он хорошо заплатил, не торгуясь и молча.
Алеша вытянул руку с губкой, призывая очередного клиента, и закричал:
— Голосуй или проиграешь!
И его крутость еще больше закрепилась в глазах компании.
Бабушка, которую они называли “проходной” (она каждый день мимо них ходила на рынок), продала им, как обычно, литровую банку картофельного пюре и шесть котлет — по две на каждого. Все было горячее. Алексея поразило, что Виктор быстро свернул из конфетной обертки жесткий длинный треугольник и стал пользоваться им как зубочисткой. Все у них пригнано без промежутков — Загроженко выставил им мысленно хороший балл. Деловые! С ними я смогу подняться.
Варя шла как миссионерка религии под названием “Я”. Она всем насылалась, а люди отвергали ее миссию, думая, что она смутится. Наивность своих знакомых Варя прощала и приходила потом к ним еще много раз. Варе было уже под сорок, но на вид она была без возраста... У нее бывали периоды колебаний веры в себя, и тогда она казалась старше. Но на подъеме Варя лучилась юностью.