— Я пришла вас предупредить вот о чем: один ваш знакомый о вас плохо говорит... что вы даже кошек не кормите! Но все остальное я скажу, если поклянетесь молчать.
Папа Таисии только уселся поесть хлеба с мороженым салом и нарезал сало на крохотные дольки, стараясь их съесть еще до того, как они потеряют алмазную твердость.
— Сала хочешь? — спросил-предложил он.
— Если сама отрежу.— Варя взяла нож и отхватила кусок сала, а потом угостила себя еще куском хлеба.— Так вы клянетесь молчать?
А Таисия со страхом на отца смотрела и думала: неужели он сейчас поклянется на всю жизнь и услышит такую грязь, что потом будет всю жизнь?..
— Не буду я клясться!
— Неужели вы не хотите знать, кто ваш враг?
— Не хочу.
— А он, между прочим, распространяет о вас одиозные сведения. И может сделать что-то плохое. Я его знаю — он в силах!
— Ну, ты, Варя, наверное, уже отдохнула, поела — теперь давай расстанемся.
— Надо же! Первый раз вижу человека, который не захотел слышать, что о нем плохо кто-то говорит...
Таисия подумала: если папа первый отказался, значит, тетя Варя уже ко многим ходила. Хорошо, что мамы нет дома — с ее неустойчивым здоровьем. От тети Вари впечатление, как от сковородки, плоской и твердой: сама она непрошибаема, а кого хочешь может пришибить своей информацией.
Варя ушла, неся в себе чувство абсурдности происшедшего и обиды на то, что мир не так логичен, как на него надеешься. На лестнице она встретила радующуюся маму Таисии (она получила много денег за свою стопку тарелок).
— Дорогая,— сказала ей Варя вразумляющим тоном,— в нашем возрасте пора уже влюбляться в молоденьких мальчиков. Посмотри, на кого стал похож твой муж.
— Вот и влюбляйся — подай пример, будешь кому-то нужна,— с безжалостной радостью отвечала мама Таисии.
— Ты же знаешь, что у меня одна гордость — я девственница.
Представляю, что она навообразила себе за сорок лет, подумала мама Таисии. Варя на одном уровне с певичкой несчастной, которая агитирует ляжками голосовать за любимого кандидата в президенты. Спеть хорошие песни трудно, а показать голую ногу легко, ничего не стоит. И Варя, и мама Таисии не имели права друг друга осуждать, но осуждали.
— Сделаем два торта и два салата! — возликовала Таисия, когда мама достала деньги.
— Один торт и один салат! — отвечала мама.
— Один торт — это уже не день рождения, а...
— Но денег не хватит на два!
Папа Таисии думал: да сколько ж надо работать, чтобы денег хватало! Зачем говорить о том, чего не изменишь?
— Бродскому тоже, наверное, ни на что не хватило Нобелевской премии.
— Ну вот что за человек, не знает, а говорит всегда.— Мама Таисии только светилась изнутри, а теперь начала мерцать и чадить, пока совсем все внутри не потухло и остался один дымящийся фитиль.
— У денег есть коренное свойство — их всегда не хватает,— озвучил расхожую мысль папа с умным видом.
— Кстати, о деньгах,— вспомнила Таисия.— У меня в кармане два письма — взяла в ящике, одно из налоговой какой-то, а другое от Димона.
От Димона письмо положили в Сашин ящик письменного стола. А письмо из налоговой инспекции словно током всех било. Общая мысль была: не зря, нет, не зря приходила Варя! Она, наверное, в курсе, намекала на того, кто сообщил в налоговую полицию! Уж лучше б выслушать ее рассказ о неведомом враге. “Явиться с декларацией доходов и всеми документами, подтверждающими...” Листок в руках папы подрагивал, продолжая посылать невидимые государственные силы.
— Раньше вот так же боялись повестки из КГБ! — возмутилась мама (в то же время ей захотелось боязливо посмотреть в окно: не подъехали ли экономические опричники с проверкой).
— Ты скрываешь миллиарды,— сказал папа Маше.— Ну-ка выкапывай немедленно и плати за всех налоги, а то ишь ты...
— Нет, это Таисия, наверно, закопала и в форточку каждый вечер смотрит — не на могилу Кулика, Кулик для нее — это прикрытие, а там баксы закопа-
ны...
Таисия подумала: щенок так мучился, а Маша говорит... Но она уже знала, что не надо делать душным то семейное пространство, в котором живешь. Поэтому она обернулась веселой девочкой и сказала Зевсу:
— Это из-за твоих миллиардов к нам повестки ходят? Ну-ка живо! Выкапывай и плати... Грязный ты приходишь — наверное, по разным кладам шныряешь, проверяешь.
Маша хотела успокоить родных:
— Если приедут с проверкой, то увидят наши необыкновенные миллионные диваны.— И она обвела взглядом просевшие семейные лежбища.
— Русская вера в доброту властей неистребима,— вздохнул папа.— Я не знаю, как к ней относиться...