Слушали Машу с голубиным терпением: понятно, что общаться нужно с детьми, отец кивал головой — вот еще один квант общения прошел, вот другой,
а мама только водила глазами, как бы провожая каждую частицу общения.
— Эмхакашка, блин, требует подробно,— добавила Таисия.— А у самой муж говорит: “Вера, я лоЂжу в сумку...”
Петр сказал Боре:
— МХК — это мировая художественная культура. Боже мой, ну и каково зерно этого сообщения? А, Маша?
— А таково! Я за Таисию писала, а она потом еще целый час перед зеркалом так причешется, сяк... одно примерит, другое не нравится. А выла: не успею, не успею!..
— Это же МХК в действии,— заступился за Таисию папа.— Эстетика поведения...
А взгляд Бори, как у всякого человека употребляющего, бродил по комнате в поисках предлога добавить. С каркаса психики обрушились все завитушки, придающие Боре вид обыкновенного человека, и при солнечном свете вылезло что-то колченогое, похожее на тарантула, чья экологическая ниша — океан алкоголя. Он увидел расписанную одуванчиками тарелку, сохнущую на подставке для учебников. Показывая на нее, сказал:
— Тут у одуванчиков ножки... просто... голые нарисованы! А на самом деле они покрыты волосками. Вот как у меня! — Он задрал брючину, все ожидали увидеть суперсамцовское непотребное буйство джунглей, но не успела мама еще почувствовать неудобство перед дочерьми, как услышала разочарованный вскрик: — Ё-моё! Все вылезли... от пьянки! Это точно. Все Абхазия виновата: они нас поили, эти черные! Ну, покажу я им на рынке — в День пограничника!
— Эти, на рынке, за тех отвечать должны? — удивился Петр.
“Да, все должны за меня отвечать”,— взглядом показал Борис.
Петр сразу начал его выводить из зоны возможного конфликта. Борис хотя и поплыл от “Трои”, но вертелся по прихожей очень быстро, так что все включились в его ловлю. Петр не мог понять, почему на одну ногу легко наделся туфель, а на другую – с трудом, и то при помощи ложки для обуви. “Гениальный человек изобрел эту ложку — надо бы Нобелевскую премию дать”,— шептал Петр безрадостно.
Родители Таисии неуместно педагогически нажали, когда Петр и Боря ушли:
— Ишь, черные ему во всем виноваты,— сказала мама.
— Он в чем-то прав: в самом деле все за всех в ответе,— добавил папа.— Но и он, Боря, должен за всех быть в ответе... в меру своих сил. А он абсолютно безмятежен...
Мама продолжила: мол, Петру неудобно своего везения, что он не был в армии, вот он его и привел. И тут оба родителя разом вспомнили, как Боря угрожающе наставлял, как дуло, свою дырку между ключицами в коридоре, и дно этой дырки пульсировало всхлипами.
“26 мая 1996.
Сегодня я поняла, что враг существует: он мешал нам все время, пока мы собирались в монастырь. Вчера только приготовили мне мини-юбку, а сегодня найти не могли. Вся темная одежда на виду была, а мы ее словно не видели. Наконец оделись с Машей, гостинцев положили в кулек с ручками, уже чуть не вышли, мама сказала: “С Богом!” — и тут увидели, что на пакете “секс” по-английски. Слава Богу, еще не ушли... Не буду писать, с какими приключениями покупали кулек — вообще нет ничего строгого! То голые, то реклама...
Мама написала по всем правилам письмо к матушке-игуменье. Сначала “Слава Богу нашему”, потом “Благословите, матушка!”.
Мы у матушки Марии попросили благословения на поход — на сплав. У нас нет прививок от клещей, и может помочь только благословение. Матушка, оказывается, была врачом до монастыря. Она прочла молитвы и потом подробно рассказала, какие места на теле надо чаще всего осматривать. Матушка нам подарила по книжке “Таинственный смысл символических священнодействий”. Завтра у меня день рождения — пригласила Алешу, Лизу, Наташу, Иру
и Лильку”.
“А какие будут призы за победу в конкурсе?” — интересовалась Маша. Александра вычитывала из книги “Все о детской вечеринке”, что можно взять для дня рождения. Маша подумала: вот бы прочесть книгу “ВСЕ о будущей жизни”! Чудаки эти англичане или американцы (книга была переводом с английского): “Не стоит устраивать сюрпризы для малышей — они могут оказаться источником испуга...” Н-да, для шестилетней Лизы Загроженко все, что мы предложим, будет очарованием.
А в это время Таисия писала своим заунывно-аккуратным почерком; она чувствовала, что внутри букв скрывается что-то невеселое, и старалась их подвеселить всякими чернильными кудрями. Она сочиняла: “На кладбище встретишься с таинственным незнакомцем”, “Если будешь грустить — лопну воздушный шарик возле уха”...