— Ма, помоги занять полмиллиона,— сказал Петр.— Одному старичку надо приватизировать комнату, а когда мы с экс-женой разменяем квартиру, это будет моя комната.
— Кошки,— закричала мама,— как вы не понимаете, что мы живем не для вас в первую очередь? Да что кошки — дети не понимают. Ты думаешь, отец получит, так мы голодать должны, деньги все тебе отдать? Такому — метр девяносто, посмотри на себя!
Отработав попытку, Петр поспешно обулся и убежал, сказав Таисии:
— Арпеджио, арпеджио и еще раз арпеджио!
Он вчера начал учить сестру играть на гитаре.
А мама села на пол, изнуренная разговором, и начала бесчувственно повторять: “Раньше бы я ого-го... да, раньше бы... я! Я бы его заставила впитать весь многоцветный поток того, что я думаю о нем! Но, видимо, остались только проторенные дорожки, бесцветные, по которым вращаются чахлые слова... Правильно ли мы сделали, что отдали ему и его жене с таким трудом выколоченную квартиру? Все-таки правильно. Если б мы ее объединили с нашей, жили бы — не приведи Бог!..”
— А посмотри на Гоголя,— сказала Таисия.— Материны деньги все истратил! Она ведь их как наскребала со своего поместья.— Таисия представляла поместье как нечто вроде продажи тарелочек.— Гоголь их в опекунский совет должен был сдать, а он на эти деньги уехал за границу. А мы читаем его “Рим” и думаем: как хорошо, что он пожил в Италии!
— Так это же Гоголь! Сравнить разве...
— Для русской литературы он Гоголь, а для своей матери он просто сын.
Маша пришла с походными спальниками и застала хвост разговора.
— Петр не украл, не убил, на гитаре нас учит и ничего за это не требует,— строго заметила она.
Таисия вразумляюще сказала:
— Ну что вот так сидеть, мама? Теперь волю надо Божью принять: нетерпение тоже ведь за грехи наши. Может, надо курить бросить тебе?
Мама поднялась с пола, достала из морозильника фарш и начала его резать кошкам. Но она не могла сразу бросить бормотать. И бормотала:
— Резать-то трудно, а зло-то делать легко, все разрушительное легче дается, а добро — всегда чудо...— Вдруг она почувствовала заигравшую по всем суставам бодрость.— Если добро непредсказуемо, то оно может вот сейчас в любую секунду выскочить!
Мечты, повисшие в воздухе
Когда все в России будут богатыми, мама снова разрешит дружить с ними — ведь они будут одеты очень красиво. Она повторила слова матери Изольды, что Россия расцветет, понимая под Россией что-то большое, доброе, которое сделает за всех... для всех... Да, с ними трудно было, тяжело. В походе Маша говорит: “Слушай, Вероника, не твою конфету сейчас унес из палатки зелененький человечек?” Посчитала — точно, одной “Ласточки” не хватает. Стало так интересно, но я спросила: “Почему не остановили?” “Так он током бьет — зеленым...” Это было два года назад... Может, папа без ранения из Чечни придет, он же гаишник — на посту стоит, не так опасно. И от радости, что здоровый, разрешит дружить — еще до богатой России... Мама тоже все из мечтаний брала. Сначала взяла из мечтаний мужа, а он оказался пьющим. Тогда она замечтала о деньгах. Деньги надежнее мужа. Они не пьют... А у Таисии на дне рождения, Наташка рассказала, измеряли давление. Вечно они такую глупость интересную придумают, какой ни у кого не бывает. Не могут ничего купить вкусного или нарядного, вот и приходится тужиться головой. Хорошо, что мама запретила с ними дружить, а то пришлось бы тратиться на подарок. Наташка сказала, что Загроженко подарил Таисии открытку с надписью “Не бойся”. Там пацан с пацанкой, пятилетние, в песочнице. Наташка еще сказала: “Такое шоу было вчера!” Таисия такая упорная, бьет в одну точку, в конце концов может Алешу заграбастать. А зачем он ей нужен — нам больше, помогал бы в челночных поездках. На Ближний Восток. В сочинении Таисия проговорилась, будто бы в доказательство, что никакой ревизор не запретит чиновникам воровать в будущем. Она привела случай из прошлого похода: один мальчик рисовал свою фамилию на стенах турбазы. Мелом. Директор раскричался, что приезжает губернатор, надо все стереть. Мальчик стер, но сказал: “Я потом снова все обратно напишу, когда губернатор уедет...” Это был Загроженко, а у нее нисколько стыда нет, рассказала, что нужно зарыть под окном у себя носки кандидата в любимые. Тогда не уйдет! От тебя не уйдет. Зимой-то нельзя было зарыть — снег растает, и носки уплывут вместе с хозяином. Сейчас бы можно, но как у Алексея его носки выманить? Может, подарить — в обмен? Одно место есть возле подвального окна, как раз без асфальта. Там и закопаю. Аварийный вариант: ящик с цветами, у нас на балконе. Но, наверное, не так будет действовать...