— Опрокинул букет, когда думал о пряди волос над ухом…— вдруг он вспомнил, что говорить о письме нельзя, и закрыл рот, только сильнее сжал Эвину руку.
Законная луна. На самой верхушке дерева расцвели вороны. Это значит: завтра будет похолодание, а Эва южанка, ей трудно переносить большие холода. На секунду захотелось, чтоб дерево с воронами стало маленьким, как куст, и его можно было бы погладить руками, как собаку. Но если б Эве не было трудно в холода на Урале, она бы не написала — может — это письмо…
С вокзала потянуло запахом гари и еще чем-то неуловимо связанным с далекими путешествиями и счастьем. Ему, конечно, очень хотелось спросить, кто же эта таинственная Н.Н. в письме, но понимал, что этим можно все испортить. Сказал другое:
— А теперь я тебя провожу! Видишь — я уже почти не хромаю, боль прошла.
Прощаясь у общежития, он поцеловал у нее руку и сказал: “Спасибо!”
— За что? — спросила Эва.
— За все, — туманно ответил Гоша, имея в виду письмо, но не упоминая его вслух, раз она просила об этом.
В конце учебного года все из общежития разъехались, а Эва болела, лежала с температурой. Гоша бегал в аптеку и в магазин. Когда температура спала, она сказала: как хорошо, что ты рядом! Он обрадовался и оказался больше, чем рядом.
Дальше следует сразу рассказать о том, что лишь перед свадьбой Гоша спросил Эву: кого же она имела в виду под Н.Н. в том письме.
— В каком письме? Ты о чем?
Гоша промолчал. Значит, сейчас нельзя еще говорить о письме. Но дома он достал конверт. Да — почерк не очень похож на Эвин, ее-то почерк он уже знал — рядом сидели на лекциях. Но ведь она сама отмечает в письме, что от волнения почерк изменился…
Во время медового месяца он еще раз завел речь о том, кто же эта Н.Н., и вдруг Эва потребовала показать ей странное письмо, потому что она никогда ничего не писала.
Так они вычислили, что письмо написала Горланова (по моему характерному Ж).
На самом деле я писала его не одна, а с другом Гоши Веней.
Дело было так. Однажды Гоша рассказал кому-то, как Веня писал мне записку, чтоб оставить в ручке запертой общежитской двери — нервно-любовно-прощальное письмо. Чуть ли не на вокзал он собрался, чуть ли не под поезд… Все бывает в жизни. И это были, к счастью, просто мысли, просто не застал меня и вспылил. А на пути к вокзалу он встретил меня и успокоился. Зачем Гоша прочел записку, да еще и рассказывает об этом! Мы с Веней в отместку решили написать Гоше любовное письмо от первой попавшейся студентки. Понятно, что Н.Н. — тоже выдуманная фигура.
Когда на другой день я встретила Эву, она не ответила на мое приветствие. Только бросила на меня ненавидящий взгляд.
Я ночь не спала: все представляла, как она не спит — ненавидит меня. Шлет токи ненависти.
— Какие токи ночью гуляют по Перми — не попади под них, — смеялась моя подруга Лина. — Нина, ты же им счастье помогла найти, все спят, никто не злится, поверь.
И в самом деле: молодость отходчива.
С тех пор прошло тридцать лет.
Жизнь сама отвеивает мелкие обиды. Гоша меня давно простил. Дарит сюжеты (очень хорошие). Эва редко ездит в свой Донецк (уже хребтом приросла к Уральскому хребту). Недавно мы с мужем были у них на банкете по случаю защиты Гошей докторской диссертации. Сочинили шуточные стихи, которые кончались словами: О Гоша, Гоша, помоги культуре прочистить мозги!
— Ты мне советуешь, мой друг любезный? — переспрашивала Эва мужа — о рыбе, которую пора подавать.
И вдруг на днях — поздний звонок телефона. Голос Гоши:
— Стас из Москвы приехал в гости. Можно мы зайдем сейчас к вам?
— Конечно! Я буду очень-очень рада. Только Славы нет дома — на работе.
Они пришли втроем — с женой Стаса. Стас все такой же аристократ, лотмановские усы, говорит “лиЦература” вместо “литература”, и это ему идет. Вручая мне бутылку вина, со значением декламирует:
— Вино нашей родины.
Цитата из Джойса — понимаю. И, подтягиваясь к уровню гостей, произношу про ворон:
— Чего-то неверморы раскричались во дворе…
Стас знакомит меня с женой Радой. Я — думая, что это вторая жена — киваю:
— Хорошо вас знаю! Все мои дети готовились в университет по учебнику, который вы написали в соавторстве со Стасом.
— Нет, то писала не я. Я — еще будущий соавтор.
— Так, значит, вы — третья жена! — смотрю в глаза Стасу и вдруг брякаю: — Но надеюсь, что эта последняя?
И тут Рада мне отвечает:
— Но вы же нагадали ему в молодости, что у него будет три жены. Только Стас не помнит, сколько вы детей тогда нагадали. Один сын в одном браке у него есть, а вот дальше — надо ли нам заводить тоже?
Она улыбается: мол, хотите — за шутку такой вопрос сочтите.