– Да так… чтоб опровергнуть расшифровку: СТУДЕНТ – Сонное Теоретически Умное Дитя, Естественно Не желающее Трудиться…
В сияньи дня, во мраке ночи Верочка все думала: как нехорошо – требовать, чтоб о человеке доносили только плохое. А ведь требуют именно следить за плохими поступками. Но это же правда: да, вчера ночью бармен Руслан выпил столько, что – когда Верочка спросила: “Как у нас насчет выпивки – что осталось?” – он ответил:
– Я буду бороться до конца, чтоб в смысле выпивки у нас было до конца…
– Как хорошо, что до конца, – сказала Верочка.
Но доносить не буду все равно!
Ведь нет правды из одного плохого! Человек сложен: в нем есть и хорошее…
Однако и день не освещал, и ночь не давала сна…
Ей два раза за ночь приснились люди, вмерзшие в лед (то бармен Руслан, то Сын Дона). Один все-таки голову успел выставить из воды, Верочка бросилась к нему – спасти! Но брат Миша кричит: снег на носу не тает если, значит, он не живой…
И после такого сна – тоска! Словно она киселем вокруг разлита, и куда ни двинешься – внутри киселя все…
А ведь вон небо – ясное, снегопад прекратился. Но машины идут: капоты и крыши во вчерашнем снегу. Даже у дорогих иномарок. Значит, так мало у людей сил, думала Верочка. Не хватает даже, чтоб свою машину от снега очистить!
Наверное, работа злых мыслей отнимает силы: одни вербуют кого-то доносить, а другие в страхе – как отвертеться от такой роли…
И пространство почему-то ей виделось как бы со всех сторон сразу, в том числе и сзади (как в аикидо).
А монолог сердца! Она все время чувствовала: словно родник бьется внутри, пульсирует и хочет что-то посоветовать.
Решила погадать – достала словарь пословиц Даля. Открылось: “Глаза, как плошки, не видят ни крошки”.
– Что с тобой? – спросила мама (Ежик). – Ты ходишь – голова на груди…
Пришлось рассказать все. И по каменному лицу матери Вера поняла, что говорит о великом злодействе.
– Видит Бог, я не хотела терять эту работу, мама! Зарплата так нужна, и чаевые бывают. Но все. Уволюсь! Не буду я доносить!
– Как мы не любили советскую власть, как радовались капитализму! – запричитала мама. – Знаешь, это напоминает историю дочери Дантеса. Она больше всего в жизни любила стихи Пушкина, а потом узнала, что ее отец убил его…
Верочка обняла маму (Ежика) и еще раз напомнила, что уволится:
– Лето уже приближается, суп будем варить с крапивой – витамины!
– Да подожди ты, Вера, не паникуй… Жалко ведь хорошую работу терять! Сначала помолимся. Господь сильнее всех Марленычей!
– И то правда. Да нам с Арсением уже пора идти к исповеди. Причастимся!
Мама советовала свечку поставить Николаю-Угоднику, но батюшке ничего не говорить, а то вон в “Московских новостях” написано: вызвали на допрос духовника руководителя “Юкоса” (родители выписывали эту газету со времен перестройки).
Тут отец засмеялся: мол, опомнись, песенка, звездочка, что ты городишь – все-таки наша дочь – не руководитель “Юкоса”… вряд ли ее духовника кто-то вызовет на допрос!
– Паниковать нельзя, – через час еще добавила мама. – Однажды, когда ты была маленькая, я слышу: “гомики-гомики!” Вот я запаниковала! Откуда ребенок знает про это? А просто оказалось, что ты не выговорила слово “гномики”…
Да, работа хорошая! Недавно Верочка на чаевые купила Ежику (маме) подарок на день рождения – хрустальный шарик. За двести рублей. Мама его сама захотела.
Он – шарик – отражал весь мир так, словно это красивые узоры абстрактные. Иногда хочется какой-то красоты.
Достоевский, то есть его герой, говорил: Настасья Филипповна – красавица, видно, что она много страдала, еще бы знать, добра ли она, – спрашивает князь Мышкин. Спасет красота душу, которая – после страданий – сохранила доброту.
Ночью не спалось. Вера жалела, что рассказала все родителям. Зачем было их волновать без крайней необходимости!
Хотя мама выглядит так молодо, что папа в шутку представляет ее новым знакомым как свою любовницу. Но на самом деле!.. О, на самом деле внутри мама вся напряжена.
Вера вспомнила летнюю поездку на дачу. Мама (Ежик) собирала клубнику. Папа что-то приколачивал на крыше. Домик был старый, все разваливалось. Веру отпустили искупаться.
Но она долго искала купальник. Папа думал, что Веры уже нет, а у него упал молоток, и он позвал Ежика (маму). Но по имени:
– Рита! – закричал он. – Подай мне молоток.
А Верочка в это время вышла из домика и увидела, как медленно приближается мама, вся фиолетовая.
– Что с-с-случилось? – заикалась мама.
– Рита, я уронил молоток! Подай мне его.
– Я поняла. А еще что?