– Ничего.
– Я-то в чем провинилась?
– Ни в чем!
– А почему ты меня Ритой назвал, а не Ежиком?
– Из-за соседей новых. А то бы не поняли…
Мама потом несколько раз рассказывала дочери, как она перепугалась – не с сердцем ли что у папы, не инсульт ли.
Еще через несколько дней мама сказала: это в юности ты у себя на первом месте, а потом уже нет, потом главнее муж и дети…
Немцы пришли в кафе.
А Вера еще помнила, как дед (по отцу) рассказывал: на войне русские солдаты после боя приседали и какали на лица убитых фрицев… От таких воспоминаний она как-то растерялась и забыла, что сначала меню подают даме. Протянула его сначала мужчине.
Тут же Марленович вызвал ее к себе:
– Если ты еще будешь отказываться информировать меня, я начну штрафовать за такие ошибки!
Веру вдруг осенило!
– Скоро дам ответ! Я с батюшкой на днях посоветуюсь.
– То-то я заметил, постишься ты строго, – примирительно сказал Марленович. – Ну постись-постись, может, и для нас, грешных, что-нибудь выпостишь или там вымолишь.
Они с Арсением готовились, прочли Покаянный Канон, пришли в храм в восемь утра…
А оказалось: в Страстную Пятницу нет исповеди!
Но Вера об этом не знала, и Арсений тоже – такие неопытные христиане! Выстояли службу.
Как только Вера подошла к аналою и приложилась к иконе Спасителя (скульптурное изображение головы в терновом венце) – слезы хлынули прямо на Него.
Купила самую большую свечу Николаю-Чудотворцу и долго упрашивала его помочь ей – сохранить работу, чтоб не заставляли доносить. “Яви чудо великое!” Но лицо святого было таким строгим, взгляд укоряющий.
В смятении Вера отошла и решила поцеловать ноги у Распятия. Затем она снова припала к Николаю-Угоднику и вдруг заметила, что взгляд святого изменился – в нем было обещание помочь.
После Пасхи она купила на свою зарплату маленький японский телевизор. Музыка по “Культуре” была грустная, переключили – реклама. Обратно.
– Лучше грустить с Башметом, чем радоваться с вашим майонезом! – сказал папа. – Башмет морщинами дирижирует. Вскинет глаза, одну морщину пустит, поехали… другую… по-другому.
Шло время, расцвели яблони. Веру не трогали.
Господи, такое сделала маленькое усильице – и спаслась!
Марленович словно забыл о том, что меня вербовал в доносители, да и сама я уже забыла.
Неужели все-таки снова будут заставлять стучать?
Но великолепное чистое шестое чувство говорило: нет, все позади!
Иногда она мысленно раскланивалась перед Марленовичем.
Так в центре города папа попал в самую гущу флэш моба. Молодые люди встречали четвертый автобус криками “Ура!” и аплодисментами. А папа вышел из салона, подтягивая ногу, и стал раскланиваться, как артист после спектакля…
* * *
Журнальный зал | Континент, 2006 N127 | Нина ГОРЛАНОВА, Вячеслав БУКУР
Нина ГОРЛАНОВА, Вячеслав БУКУР — родились в Пермской области. Закончили филологический факультет Пермского государственного университета. Авторы “Романа воспитания”, в 1995 г. признанного лучшей публикацией “Нового мира”, повестей “Учитель иврита”, “Тургенев — сын Ахматовой”, “Капсула времени” и др. Печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь”, “Звезда”. В 1996 г. вошли в шорт-лист претендентов на Букеровскую премию. Живут в Перми.
Помолвка
Могуч, хоть и не молод наш Изя Стародворский — сторож синагоги. И добрый до ужаса! Он говорил:
— Мне нах не нужен такой раввин, если он скажет, что я должен свою русскую жену бросить.
У Изи была сложная жизнь, то есть больная русская жена и молодая еврейская любовница. И это в шестьдесят пять лет! А у раввина и в мыслях не было, чтобы запрещать Изе русскую жену. Более того, ребе, например, настоял:
— Выдавать продуктовые наборы русским вдовам — они ведь жили с нашими евреями столько лет, поддерживали их!
Часто бедный ребе горько вздыхал и говорил украинцу Косте, повару:
— Неплохо бы все технические должности в синагоге отдать русским или украинцам. Им скажешь — они исполняют. А наших о чем-нибудь попроси! Начинают меня учить, как лучше сделать. Ведь каждый еврей в душе раввин. Особенно часто спорят со мной сторожа.
Но вот в этой истории, с Яковом и Эвелиной, Изя был солидарен с молодым раввином.
Все началось легко. Сначала их видели вместе беседующими то возле окна в столовой, то в библиотеке (где она вела вокальный кружок). Потом они стали закрываться в компьютерном зале (там Яков работал) — видимо, очень были сложные проблемы с программами. Наконец Яков подходит к раввину и говорит: мы хотим пожениться.