— А хрен его знает, — ответил ВК со смехом.
И я сказал, что понятно, почему, так как 8 — это, во-первых, петелька, удавка, а, во-вторых, если положить набок — превратится в знак бесконечности. Позднее Виталик говорил мне, что мое замечание его пробило. Именно с этого и началась наша дружба (Аркадий Бурштейн, с. 106).
Петелька-удавка и бесконечность! Здесь Аркадий Бурштейн гениально назвал два главных символа маргинальных авторов в годы застоя: все они измучены были удавкой цензуры и мечтали о признании в будущем (вечном-бесконечном, конечно).
Презентация книги «Маргиналы (Уральский андеграунд: живые лица погибшей литературы)» прошла 11 июня 2004 года в Пермском драмтеатре.
Книга составлена Анной Сидякиной, подвижницей, годами собиравшей материал, которого оказалось даже больше, чем может вместить огромный том. Те мемуары, что не вошли в книгу, помещены на сайте http://abursh.net.
В центре повествования — неофициальная поэтическая жизнь Перми – Свердловска — Москвы в 70–80-е годы ХХ века и ее основные герои (например, Виталий Кальпиди и Анатолий Королев из Перми, Евгений Бунимович и Алексей Парщиков из Москвы, Вячеслав Курицын и Сандро Мокша из Свердловска).
На магнитофон Анна записала как ответы на ее вопросы, так и импровизированные рассказы о прошлом. Блок устных мемуаров участников андеграундного движения дополнен четырьмя эссе (два из них написаны Виталием Кальпиди и посвящены тем, кого уже нет с нами). Кроме того, в книге около трехсот фотоиллюстраций, а на сайте — и того больше.
Среди авторов воспоминаний и эссе поэты Вячеслав Дрожащих, Юрий Беликов, прозаики Юрий Асланьян и Владимир Пирожников, художники Вячеслав Смирнов и Вячеслав Остапенко, фотографы Владислав Бороздин и Юрий Чернышев, литературовед Владимир Абашев, культуролог Аркадий Бурштейн, режиссер Павел Печенкин, журналисты Вячеслав Запольских, Татьяна Черепанова и многие другие.
С выходом этой книги пермистика сильно обогатилась: «Маргиналы» содержат теоретический очерк, посвященный художественным и социолитературным тенденциям пермского андеграунда (включая хронику событий), а также библиографически комментированный указатель имен действующих лиц (все эти материалы были подготовлены с помощью городского фонда культуры «Юрятин»).
Этот роскошно изданный огромный том — настоящая энциклопедия советской жизни эпохи застоя. Как писали и дружили, посылали письма Солженицыну и пробовали опубликовать статьи о стиле Солженицына (за что получили по полной программе), собирали редкие книги и пытались опубликовать свои, а когда это не удавалось, с горя напивались и спускали с лестницы стукачей. Какие удалось выставки организовать, каких кому судьба послала Муз (фотографии Муз прилагаются — по-моему, это хорошо).
«Опора на ничто (культуротворческая стратегия пермского андеграунда)» — так называется одна из глав очерка, написанного Анной Сидякиной. В Бога тогда не верили, да, так. На что же опирались? Мне кажется, что все-таки это было не так трагично. Это не была «опора на ничто»! Опирались на друзей, учителей (университетских), родителей. А вера в силу искусства! Недаром ведь на одной из фотографий в «Маргиналах» художники вышли на демонстрацию с плакатом «Ван Гог — ум, честь и совесть». А еще верили в то, что «время — честный человек» и все справедливо рассудит (пусть даже и после смерти).
Хочется поспорить и с подзаголовком «Маргиналов»: «живые лица погибшей литературы». Лица живые, да, но литература не погибшая!!! Написать «погибшая» — это все равно что считать зародыш погибшим, потому что родился человек! Ищем-ищем — нет зародыша. Интенции андеграунда таковы, что поток произведений искусства расширялся и становился все более мощным. Хотя многих его участников нет в живых, ничего не пропало — почти ничего! Книги изданы, картины в Интернете представлены. Этих авторов без конца цитируют, с ними спорят, им посвящают монографии…
Другое дело, что в наше время легче найти спонсора на издание книги о погибели, чем о возрождении, может быть, поэтому выбран такой подзаголовок?
…Сидим на знаменитой кухне, Майя спрашивает, что вам надо, что вы хотите? Мы были дерзкие, и даже где-то наглые. Я говорю: мы хотим свои журналы, мы хотим издавать не только книги, но и свои журналы… Майя как-то загрустила. Не потому, что сомневалась в наших способностях, но она весьма скептически относилась к тому, что происходило в стране <…> Ничего в той стране быть не могло (Евгений Касимов, с. 143).
Да, в той стране ничего свободного быть не могло, я сама в те годы физически ощущала, как время стоит на месте, и нужно перетолкаться до… известно чего. Я рожала детей, многие пили.