Виктор. Да в деньгах. Раньше у мужиков не было денег, и все были злые, как я сейчас. Надо чаще тосты поднимать! (Достает из настенного шкафа бутылку и стопку.) За то, чтоб Зеркальцева скорее выпустили!
Лариса налетает на него как вепрь, выхватывает у него все и ставит на самую верхнюю полку.
Голос дядьки Леонида (с кухни). Когда-нибудь я встану! И все достану! Ох достану!
Лариса (перебивает). Мама говорила: мы строили кооператив для себя, как вороны вон за окном, по хворостинке… А все досталось отцу и мачехе.
Виктор (кричит.) Тебе помочь, дядька Леонид?
Голос дядьки Леонида. Защитник Белого дома не нуждается в вашей помощи!
Лариса. Когда все мои подруги удалялись замуж, я за мамой лежачей ухаживала. Она меня иногда спрашивала: “Красивая девушка, вы кто?” И каждый раз я думала: Господи, чем же это все кончится? Не смертью же, правда ведь?
Виктор. Думала, думала, а деньги-то в церковь носила? Или хотела всю помощь на халяву получить?
Лариса. Для вас Он (показывает вверх) какой-то супербизнесмен, с которым вы все время торги ведете. (Передразнивая.) Боженька, смотри, сколько я на твой счет перевел!
Виктор. С Супербизнесменом сильно-то не поторгуешься. Он сказал — десятую часть отдай, и все!
Лариса. И ты отдавал, что ли? Десятину — от всякой прибыли?
Виктор. Ну, дурак был, что не отдавал. Но теперь — только дай снова подняться, я все! Все! Если б раньше я делал как надо… Ему (жест вверх) сейчас бы не пришлось…
Из кухни на кресле-каталке показывается дядька Леонид.
Дядька Леонид (поет). Жили мы на хуторе, все на хрен перепутали…
Лариса. Добавки надо?
Дядька Леонид. Съел мюсли — и оказался внутри себя. Столько разных ощущений, и все мировые.
Виктор. Ты стал много говорить о еде.
Дядька Леонид. Не затыкай рот защитнику Белого дома!
Лариса. Леонид, ну что ты говоришь. Ты здесь, на Урале, Белый дом в Москве.
Дядька Леонид. Даже и не пытайся заткнуть рот защитнику демократии! Я тогда в Переделкине отдыхал с женой. Мы фотоальбом с ней издали про Коми округ. Кодовое название — “Страна Або”. Або по-коми-пермяцки — нет. Потому что в Кудымкаре ничего не было тогда.
Лариса. Что же вы тогда снимали?
Дядька Леонид подъезжает к полке, берет фотоаппарат, наводит на Ларису. Ослепительная
вспышка.
Дядька Леонид. Вот что! Красоту!
Виктор. Стопудово, что красоту. Что еще в этой жизни снимать? (Забирает у дядьки Леонида фотоаппарат, снимает Ларису с другой стороны, отдает фотоаппарат дядьке.)
Дядька Леонид (Виктору). Сколько я тебя фотографировал! На скольких выставках твои морды прозвучали! Это сейчас я стал щелкунчиком. (Вспышка фотоаппарата — снимает Ларису и Виктора.)
Виктор. Ну и где это все, скажи, скажи!
Лариса. В самом деле, интересно бы посмотреть.
Виктор. Наш светописец заснул пьяный с сигаретой и все спалил.
Дядька Леонид (подъезжает на кресле к Виктору, смотрит на него в упор). Защитника Белого дома — в инвалидный дом! Вы думаете, что — в Переделкине все дружат? Нет, там они… по своим кружкам. Кстати, воздух там такой чистый! Утром встанешь — голова с похмелья нисколько не болит! А тут девятнадцатого августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года вдруг такие все стали друзья! Поэт граф Разумовский отговаривал меня в ночь на двадцатое ехать на баррикады Белого дома (изображает в кресле графскую прямую спину): “Ты, милый, не военный, даже в армии не служил, помощи от тебя никакой, а убьют запросто”.
Виктор. Пуля из “калашникова” пробивает рельсу.
Дядька Леонид. И вдруг что вижу вечером? Сам граф Разумовский — старик уже — садится в электричку, на баррикады. Я его там перехватываю: “Ваше сиятельство, как это понимать?”
Свет мигает, появляется граф Разумовский, как его представляет дядька Леонид: во
фраке, цилиндре, с каким-то белым цветком в петлице.
Граф Разумовский. Я граф Разумовский и не могу не ехать, когда решаются судьбы России!
Свет мигает, граф исчезает.
Виктор. Помню, как ты защищал демократию. Собаки переделкинские залаяли: помогите. Тетя Лида рассказывала: она выбегает, а ты между новым корпусом и столовой пьяный валяешься.
Дядька Леонид. Все путаешь или злонамеренно искажаешь историю! России. Это было уже потом, когда я противогаз обратно сдал, и приехал Малинин, и сказал: “Я знаю, что вы хотите услышать!” И запел “Поручика Голицына”. И все подхватили, как все подхватили!
Виктор. Ты все это где-то вычитал.