Мои отношения с читателями-поклонниками. То мешок картошки привезут, то кролика. Я об этом напечатала рассказ, так Курицын высмеял. «Дима Бавильский, почему ты принес Нине одну бутылку шампанского? Неужели не мог еще и коробку конфет купить? Наташа Шолохова, почему ты купила Нине один килограмм пельменей — неужели не могла два!» Смех смехом, но поклонники часто доводили меня до слез. Входят и сразу: «Когда вы сделаете ремонт?!» Слава: «В понедельник в девять утра не поздно будет, нет?»
Невестка, внук. Вера в Бога с 1986 года! Операция… Живопись моя (пальцем по шестнадцать картин в день, потому что не могу остановиться, если пошли рыбки, то рыбку за рыбкой, кошки, то кошку за кошкой и т. п.). Говорю: «Будет ли у меня когда-нибудь своя галерея? — «Будет, — отвечает муж. — Тебя туда будут привозить на коляске…:
Студенты, пишущие дипломные работы по моей прозе. Это за чаем я сказала сыну: «Знакомься — если б я была Ахматова, то это были бы Ося Бродский и Толя Найман». Но поскольку я не Ахматова, то и это …не Ося и не Толя. Потому что мои студенты, уходя, говорят: «С вами так интересно разговаривать!» Если б Ося или Толя сказали хоть раз Ахматовой, что с нею интересно разговаривать!.. Она бы спустила их с лестницы. Само собой, что с писателем интересно разговаривать, об этом даже разговаривать неинтересно…
Старость. После последнего моего выступления по телевидению подруга сказала: «Можешь больше не красться. Старый забор сколько ни крась — это все равно старый забор!»
Черные ботинки в зеленой траве,
Кому-то вы долго служили,
И вот стали совсем не нужны,
как я!
Но дождик прошел,
и выполз червь дождевой —
Прислонился, как родной.
Цвета ноги человека…
Стихи снова пришли ко мне, пишу их в горестные минуты.
Свобода. Соавторство. Юмор: «А пенсионные бананы сколько стоят?» — как спросил один старичок на рынке (про уцененные бананы). Юмор помогает сохранить собственное достоинство, поэтому я так его усердно записываю.
Так, юмор я перенесу в тот пункт, где «проза». Кое-что еще объединила. Получилось двадцать пять. Слишком мифом отдают такие цифры. Про что я еще забыла? Про болезнь «Ах депрессия моя, ты депрессия, что ни сделала бы я, мне не весело». И как я с нею борюсь.
Оставив двадцать шесть пунктов, я включила радио «Свобода». Передавали эссе о деньгах Эпштейна! И тут я подумала: о наших ли? Я и цветов некоторых не знаю… а, да это же крупные купюры, которых я в руках не держала, вот оно что! Бедность. Все свое ношу с собой. И это будет двадцать седьмой пункт. На двадцать седьмом месте будет глава о деньгах в романе – мне не везет в этом … как-то… И вдруг меня осенило: ну, если деньги у меня в голове не на втором, не двадцатом даже месте, а на двадцать седьмом, отчего же будет мне с ними везти? Ибо сие двадцать седьмое место — оно же последнее.
Утка
Помните старинную русскую песню: «Старушку привезли в больницу – она решила долго жить»? Сначала все так и было. Ее привезли на «скорой», ввели в палату, показали кровать и утку под ней: «Вот, матушка, в нее будешь ходить в туалет». Я, конечно, готова мимоходом опортретить бабушку, но лучше это сделать вам самим, читатель.
Ночью вся больница проснулась: по грохоту поняли, что по коридору идет сверхъестественное существо и переступает железными ногами. За кем или за чем? За наркотиками! Нынче, значит, так нападают наркоманы?..
Но оказалось, что это наша бабушка, двигая обутой в железо ногой, шла в туалет. Она всю жизнь гордилась, что четко выполняла указания начальства.
Дочь рассказала эту историю про бабушку своей подруги, а потом смотрит выжидающе – тестирует нас на юмор. Ну, мы отсмеялись, исправно пройдя тестирование.
Особенно согрело нас, что это происшествие не завершилось, как мы ждали, ни захватом заложников, ни стрельбой рэкетиров, ни налетом наркоманов, террористов-сатанистов-патриотов-борцов-за-счастье-всех-на-свете и прочих белогорячечников.
- А за границей эту историю бы не поняли: у них утки, наверно, пластмассовые или вообще надувные. Никакого грохота, даже если бы американская Салли девяностолетняя задумала надеть на ноги.
Семейство воодушевилось, словно и впрямь кто-то мог в ближайшее время поехать за границу и там поведать про Россию.
- Раньше мы не могли выехать, потому что был железный занавес. А теперь – потому что денег нет, – заугрюмел муж.
- Россия расцветет лет через десять, у всех будут деньги, и у нас в том числе! – остервенело-оптимистично ответила я.