«Ни к чему, ни к чему вспоминать и не надо, цвет осенней зари, жухлый лист листопада, и слова, те слова в полумраке осеннем, то что было вчера не имеет значенья» — пела мне в спину зимняя заверюха.
Нина, не надо плакать, мелодрама не твой конек, ты поступила правильно, тебя ждет Юля с Морканом, и разборки с демоном, а у Тсая свой путь.
10
— Доктор, а я жить буду?
— С вопросами о том, есть ли жизнь после смерти, пожалуйста, в церковь, а я врач.
Следующий!
— Можно для профилактики гриппа обливаться холодной водой и бегать в трусах по
морозу?
— По мне лучше уж грипп, чем шизофрения! Следующий
Дома меня встретили радостно. Особо обрадовалась Юля, сказав веское МА.
Вы думаете, шестимесячные дети не умеют разговаривать, я тоже так думала. Но Юля это вам не все дети, это вундеркинд из ниоткуда, не пойми в кого. Признаться, я слегка даже пуганулась таким лингвистическим эпикризам со стороны дочери. Но Моркан быстро развеял мои страхи, объяснив, что магические одаренные детки развиваются семимильными шагами, ну, с одной стороны это хорошо, будет с кем поговорить по душам, причем уже в ближайшее время, с другой стороны, лишь бы она меня бабушкой не сделала лет эдак через десять. Моркан снова успокоил мою бурную, и местами извращенную фантазию, поясняя, что скачок в развитии идет только на умственном уровне, физически же, и что немаловажно психологически, такие маг одаряшки, как мой кукленок, развиваются, как все нормальные дети. Вот и славненько, оставайся деточка подольше малышкой, ибо, как известно, маленькие детки — маленькие бедки, а большие, ну, сами, понимаете, то уже не бедки, а целые бедищи для разруливания которых не весло, а целый буксир потребуется.
Юля меня за вынужденную разлуку не простила и жестко мстила, с рук не слазила вообще, медвежонок мой девяти килограммовый. Я простите за такую интимную подробность, даже в туалет вместе с ней ходила, и не дай то предвечные боги, хоть на секунду ее оставить, ор поднимался такой, что зомби на академическом кладбище, со страху в могилы самоокапывались, а у Наркоши икота начиналась.
Через три дня мы с Юленькой были готовы посетить чертоги жизни богини Ежеолу. Я хотела направиться туда в первый же день, но оказалась попасть в эту элитную клинику не так-то просто. Говоря, земным языком, необходимо было направление от местного целителя, рекомендательные письма от учреждения, где ты работаешь, подтверждающие твою платежеспособность, и заверительные записки от постоянных пациентов о твоей гражданской благонадежности. Тобишь, ты заплатишь за все и еще немножечко за что-нибудь и при этом скандала поднимать не станешь. Вот она — бюрократия по рихарски во всей окостенелой красе и поносном цвете расизма, припорошенная заледенелыми кусочками всеобщего равнодушия к проблемам ближнего. Такое ощущение, что это общество умудрилось собрать все худшие черты американского образа жизни, совковости союзных просторов, и чилийской военной диктатуры. А что? Меня, нежный цветок испанским сапожком пугали. Пугали. Репрассанты долбанные одной маленькой меня, и ведь не постеснялись, не глядя на икоту и пол.
— Здравствуйте, бесплатный доктор.
— Здравствуйте, безнадёжный больной.
Именно эту эпиграмму следовало написать на белоснежных воротах храма блаженной Эжеолу. Почему блаженной, да потому что только ненормальная могла разрешить разукрасить стильный белоснежный, геометрический правильный, подпертый изумительными колонами монолит жуткими позолоченными розочками. Такое ощущение, что смотрители храма смотались в Китай, нашли там самый замшелый рынок восточных самопалов и уделали весь фасад этим дешевым, аляповатым суррогатом узкоглазых умельцев с гордой надписью Доньче Бабана.
На пороге храма встретил нас жрец, который отправил меня в шоковые дали разрыва шаблона. Я ожидала увидеть ангелов в белых одеждах, а попала в обитель колобков переростков, которые проходили интенсивные курсы по модному луку не меньше, чем у Сережи Зверева. Только разве что короны не носили, а так все по полной программе: стразы, перья, цепи, кружева, жутковатые каблучищи. А пухлые пальчики местных реаниматологов напоминали щупальца раздувшейся каракатицы, которая по неосторожности попала в хитрый капкан из золотых болтов всеми конечностями, вот ее и расперло от нехватки кислорода.
Профессионализм и система гостеприимства здесь были развиты сугубо на нулевом уровне, если не сказать хуже. Элитная израильская клиника? Как же! Сталинский санаторий скорей, куда невесть как затесалась дурочка из деревни и чего-то там требует у жутко занятого, с поправкой на исключительно собой, персонала.
Первого приема мне с орущей Юлей на руках, пришлось ждать два часа. И это не смотря на постоянно медленно и величаво прохаживающихся недожрецов, мимо одной очень злой меня. Это замедленное движение круглых молекул завело меня не на шутку.
В унисон с Юлей, в конце концов, разоралась и я, да так масштабно, что одна подушкообразная тетка с трудом развернувшись в мою сторону, еще бы при габаритах бегемотихи Глории движения грациозными получаются только в мультиках, сподобилась принять у меня документы.
— Что вы нервничаете, мамаша? — едва скрывая отдышку, прошамкала бегемотиха — сейчас жрец распределитель покушает и вас примет.
А он не лопнет часом, может, мне отойти от греха подальше? Нет, лучше скорректировать направленность взрыва, глобальная чистка организма, в виде поноса не повредит всему персоналу.
— А вас не смущает, что вы заставляете ждать больного ребенка, мать, которой маг третьего уровня, очень рассерженный маг — с нажимом сказала я, а что делать, говорить комплементы и умащивать эту гору жира у меня просто пороху не хватало. Я злилась ужасно.
— Ой, подумаешь, в стенах храма магия не действует — вяло отмахнулась тетка.
— Ууу, а проклятия? — коварно протянула я.
— А вы умеете? — с недоверием вопросила Глория от Рихара.
— А хотите, проверим?
Видать, взгляд у меня был больно недобрый, тетка вся подобралась, даже пятый подбородок слегка уменьшился, и быстро сказала:
— Доктор сейчас примет, какие все нервные, и никто не понимает, как тяжело нам работать.
Почему ж не понимаю, очень даже понимаю, таскать на себе практически весь жировой запас Рихара, это вам не фунт изюма съесть, да и количество пациентов просто удручает своей масштабностью, их аж целых пять, покушать третий завтрак некогда. Безобразие. И как я посмела нарушить покой этих диетологов — обжирологов, причем, за свои же деньги, ума не приложу. Кстати, деньги с меня содрали сразу, и за вход, и за проживание, и за питание, вернее за возможность питаться в местном кафетерии за собственные средства, за первую консультацию, пожертвования Ежеолу и что-то там еще, я признаться даже растерялась от количества поборов. Ну, а что делать, Моркан то здоровье поправил, хотя удивляюсь и как он тут выжил.
Сахарная голова, жрец распределитель, причем это не метафора, а четкое определение, ибо границы меж черепом и туловищем строго отсутствовали, не человек, а ходячее пособие по геометрии, фигура шар в трехмерной проекции, долго изучал документы. Читать этот лекарь, по-моему, то ли не умел изначально, то ли веки настолько заплыли жиром, что под двумя матрасами на глазах ничего кроме кончика своего носа увидеть в принципе нельзя было.
— Эээ, ну пойдите, полежите в целебной ванной — наконец-то выдал эскулап просто поражающий своей замысловатостью совет.
— Зачем мне, у меня ребенок болен -
— Ну, положите ребенка — вяло посоветовал сахарный жрец, а что сверху шарообразной композиции с глазками, была надета маленькая шапочка, расшитая умильными вензелёчками, ну, чисто крышечка от фарфоровой сахарницы.
— Вы, что не понимаете, у нее магическая несовместимость с физическими возможностями организма, она умереть может — вскипела я.
— Ну, помрет, родите нового — равнодушно констатировал сахарок.
Тыдыш, была сахарная голова, а теперь нету рта. Сама не поняла, как поддонка прокляла.