1
Снег валил крупными хлопьями. Падал на головы Петру и его провожатым – товарищу с сестрой, укрывал их плечи белыми шарфами. А на перроне под сапогами превращался в грязное серое месиво. Состав все не подавали и не подавали. Хоть бы не отменили... Объявлений никаких не было. Просто доверенный человек из депо сказал, что эшелон формируют, пассажирские вагоны, вроде, будут. Отправят сегодня и с этого места, прямо до Харькова. Петр нервно стряхнул с себя снег. Может, человек ошибся? Однако уже собралась толпа жаждущих уехать.
С каждой минутой ожидания у Петра таяла уверенность в правильности принятого решения. Тем более, что и товарищ уговаривал остаться. Их вместе ранило. Петра легко задело, а друга контузило. Пока Петр доставлял в Киев, разыскивал его родных, мать и сестру, устраивал, картина боевых действий сильно изменилась. Деникинские войска, по слухам, отступили за Харьков. Товарищ воссоединился с семьей, а Петр, безо всякой надежды, уже без ощущения, что это его долг, все же решил догонять своих. И воевать до конца. До, как ни печально это осознавать, полного поражения...
Дело было не в духе и не в идее. Дело было в недостатке вооружения. Англичане не давали в долг. А вот большевикам они продали за звонкую монету. Ходили такие разговоры, очень сильно похожие на истинное положение дел.
– Бах! – швырнул носильщик буквально им на ноги чьи-то тяжелые баулы.
Молодая женщина в кокетливой меховой шапочке сердито заговорила, расплачиваясь. К ней жались мальчик и девочка. Носильщик что-то буркнул и пошел.
– Ой, – воскликнула женщина, – а чемоданчик?
Метнулась было за носильщиком, но повернулась к детям:
– Никуда, слышите меня, никуда ни на шаг не отлучайтесь с этого места!
Она убежала. Петр непроизвольно проводил взглядом ее ладную фигурку. Кажется, догнала.
Товарищ Петра похлопал себя по пустым карманам и отправился на поиски папирос.
– Петр Ильич! Почему вы не хотите остаться? – неожиданно заговорила его сестра звенящим, прерывающимся голосом.
Петр взглянул удивленно. За эти дни у него сложился образ юной застенчивой барышни, этакой нереальной для этих дней романтичной особы. А сейчас глаза у Верочки засверкали, она схватилась за рукав его шинели и горячо заговорила о том, что жизнь наладится, незачем цепляться за старую, нужно строить новую. Боже, как она прелестна – свежая, возбужденная!
– Я-ша! – воскликнула девочка у баулов, и Петр невольно прислушался к ее словам. – Не спускай глаз с чемоданов!
Ведет себя точь-в-точь как его старший брат. Тот вечно командовал, строил из себя атамана.
Мальчик пихнул девочку в бок.
Петр подавил вздох: дорого бы он сейчас дал, чтобы узнать, где его братья, что с ними.
Девочка оказалась права. Какой-то шаромыжник выхватил один баул из-под носа у занятых потасовкой детей и бросился бежать.
– Стой, стрелять буду! – рявкнул Петр и ринулся за ним.
Тот вздрогнул от окрика, споткнулся и замешкался. Петр настиг его в два прыжка, рванул чемодан на себя. Вор сопротивляться не стал, предпочел скрыться.
– Тяжелый! – невольно изумился Петр, возвращая баул детям.
– Никаких ценностей! – девочка, казалось, даже не испугалась. – Память. Это просто память!
Разрумянившаяся от волнения Верочка попыталась договорить, но не тут-то было. Ее перебил мальчик.
– Наоборот, наши вещи очень легкие, потому что мы переезжаем зимой. Нам не нужно везти зимнюю одежду. Она на нас!
Петр растерянно захлопал глазами, не зная, как разговаривать с детьми, что обычно им отвечают на такие нелепицы.
– Это неправда! Мы все равно везем пальто. На себе! Вес никуда не делся! – победно заявила девочка.
Мальчик ее толкнул.
– Я-ша! Как ты себя ведешь! И с посторонними заговариваешь! – девочка оглянулась на Петра.
«Вот тебе и благодарность!» – усмехнулся про себя Петр.
Он попытался обернуться к своей спутнице.
– А вы бы, правда, стреляли? А у вас есть револьвер? – не обращая внимания на девочку, а, может, назло ей, спросил у него мальчик.
– Я-ша! – но это была не девочка, это вернулась молодая женщина. – Ну что ж ты всем докучаешь.
Впрочем, она звучала ласково. Петру она улыбнулась извиняющейся улыбкой. Похоже, она чуть старше Верочки, а вон на тебе, куда-то везет детей, это же столько ответственности. Яша потянул ее за руку, она наклонилась, он зашептал что-то, глядя на Петра.
– Я-ша! – возмутилась девочка. – Нехорошо шептаться прилюдно!
– Ах! – воскликнула женщина с чувством, обращаясь к Петру, – премного вам благодарна!
Она приглушала «г» на малороссийский манер и слегка картавила. Выходило очень мило. Как-то по-детски, что ли. Да еще что-то Петру напоминало. Хорошее. Он не смог вспомнить, что именно.