Любимым занятием Яши было строить из всего, что попадалось под руку. В основном нечто вроде мостов, которые нагружал, пока не рушились. Петр как-то попытался рассказать ему про равновесие, рычаги, но Яша не дослушал, смел свои щепки в кучу и убежал. А тут Петр наткнулся на такую сценку. Яша соорудил грандиозный мост через ручеек - снег уже таял и ручьи текли повсюду. Лежал Яша на животе в остатках мокрого сугроба и осторожно добавлял груз. Подошла Нина-маленькая и принялась нравоучать по своему обыкновению:
– Я-ша! Ты извозюкался, как поросенок! Немедленно прекрати!
У Яши рука дрогнула. Камешек лег криво, и вся конструкция развалилась. Он вскочил, наступил ногой на свой мост, зло повернулся к сестре и замахнулся кулаком. Петр поймал его за руку.
– Я-ша! Драться нехорошо! – невозмутимо продолжала Нина-маленькая.
У бедного Яши слезы выступили на глазах.
– Как ей, так все можно! Потому что она девочка! Как мне, так нельзя! – заорал он обиженно, выдернул руку и ушел.
– Нина, – Петру непривычно было называть кого-то еще именем жены, Нина для него была одна. – Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Наедине.
Не хотел он ругать ее при Яше, но считал необходимым вмешаться. Нина-большая опять все спустит.
Вошли в дом. Он подумал, подбирая слова, которые не обидят атамана.
– Я знаю, что ты поступаешь из лучших побуждений. Что ты любишь и поддерживаешь порядок. Это очень похвально. Только всякое живое существо – что человек, что животное – имеет свое личное пространство.
Он чуть было не улыбнулся, потому что Нина-маленькая невольно дотронулась пальчиком до своего шрама на губе от клыка Жучки.
– Даже командиры не должны лишать солдата личного времени и личных занятий, разве что в случае опасности или другой необходимости.
Таращится. Не понимает? Может, по-другому сказать?
– Вот у тебя есть кукла.
У Нины-маленькой была кукла с настоящим фарфоровым личиком. Девочка относилась к ней с превеликим уважением. Разговаривала с ней, как с важной дамой. Играла в какие-то чопорные чаепития. Даже Яша побаивался соваться к сестре, когда извлекалось это тряпично-фарфоровое чудо в чепчике и кружевах и усаживалось на подушке.
– А у Яши – есть его мосты. И значат они для него не меньше, чем для тебя кукла.
– Это всего лишь грязные палки! - сдвинула бровки Нина-маленькая.
– Пускай. Ничего страшного, что они грязные. Не мешай ему с этими палочками, как он не мешает тебе с куклой.
Пришла Нина и испуганно-вопросительно посмотрела на них.
– Беседуем, – сообщил ей Петр весело.
– О Шарлотте! – подтвердила Нина-маленькая и притащила куклу. – В ее честь назвали шарлотку!
– Замечательно, – кивнул Петр. - Не забывай, о чем мы говорили.
– При чем тут шарлотка и кукла? – спросил он у Нины позже, недоумевая.
– Ах, дети, они всему верят, а взрослые их обманывают сказками, – рассмеялась она. – Когда появилась у нас эта кукла Шарлотта, бабушка выдумала, что это очень важная персона, даже пирог назвали в ее честь, потому что он похож на ее шляпку. А Нина до сих пор верит.
Вот как? Ох уж эти женщины. Его с братьями в основном воспитывал отец. Совсем по-другому. Без глупых сказок!
Весну они пережили, затянув пояса потуже. Нина разбила огород, и летом стало полегче. У плимутроков появились смешные черные цыплята. Яблоня во дворе ломилась от яблок.
В начале осени заехала в гости откуда-то из-под Харькова сестра Нины в гости. Петр ее видел мельком. У него случились неприятности на работе. Кто-то перепутал папки с документами, и тут же еще до всякого разбирательства Петр услышал в свой адрес «золотопогонник» и «контра». Последнее значило «контрреволюция». Документы нашлись, однако извинений никто не принес, на Петра косились. Ему очень хотелось поменять работу. Нина, поняв, что у него что-то неладное, сестру быстро спроводила, упросив Петра подарить той пару подросших цыплят.
– Четверо детей, муж болеет, – оправдывала она свой широкий жест.
– Делай, как считаешь нужным, – ответил Петр.
В один прекрасный день он вернулся повеселевшим.
– Нина! Я перехожу работать на конезавод! – сообщил с порога.
Она замерла с немым вопросом в испуганных глазах.
– Это же хорошо! – успокоил Петр. – Жалования кот наплакал, зато есть паек! Паек! И немаленький. Ну и лошади, а не бумажная волокита, – добавил он, уже о своем.
Нина выдохнула облегченно. А Петр подхватил ее и закружил в танце:
– Как вы относитесь к кавалеристам, милая барышня?
– О нет, – возразила она ему в тон, – простите великодушно, но мое сердце навеки отдано пехотному капитану.