– Вот, давай хотя бы из-под этой крыши переедем. Поближе к лошадиному хозяйству снимем.
Нина и слышать не хотела. У птицы здесь курятник. Неизвестно, как удастся устроить плимутроков на новом месте. Работа сегодня есть, а завтра может что угодно случиться. А куры – их основные кормилицы.
Открыли школу. Нина пошла преподавать. Хотя это громко сказано для заведения, где Нина была единственной учительницей в смешанном разновозрастном тоже единственном классе. Однако, она воспрянула духом, глаза горели, к урокам готовилась старательно. Ее оживление заражало. Школьникам с учительницей повезло, считал Петр.
А у Петра и на этой работе чуть было не случилась беда. Им недопоставили фураж. Видимо, сказалось отсутствие урожая. А может, разворовали по дороге. Начкон (директор конезавода) с одной стороны относился к этому спокойно: наверху виднее, пусть они и беспокоятся, с другой – давил на конюхов. Те возмущались вслух, но ничего не предпринимали, надеясь на русский авось. Петр сначала безуспешно доказывал ближайшему начальству, что кони не люди, Святым Духом живы не будут. Нужно или уменьшить поголовье, или запросить еще раз корма. Потом написал рапорт выше. Ответа не было. Зато пришли жалобы из армии. Вслед за этим в начале зимы нагрянула проверка. Чиновник приехал аж из ГУКОНа при Наркомземе. Из самой Москвы.
Работников вызвали во двор. Проверяющий ходил вдоль строя и зычным голосом вещал про Декрет о племенном животноводстве и о роли их маленького хозяйства в поражении мирового империализма. Он увидел Петра, стоявшего навытяжку в наглухо застегнутой шинели, и остолбенел.
– Это что за вражина тут ошивается? Золотопогонника допустили до пролетарских коней? Кто таков?
– А-агроном, – ответил бледный начкон.
– А ну говори, контра, куда дел корма! – не обратил на директора внимания москвич. – Я тебя, сука, сейчас выведу на чистую воду! – он потянулся к кобуре.
– Я фураж не поставляю. А за свою работу честью отвечаю, – ответил Петр.
– Честью? – проверяющий на каблуках развернулся к остальным: – Вы что мне тут контрреволюцию развели? Офицерье пригрели? У вас один только Кедрин отличается пролетарской трудовой сознательностью! Вовремя забил тревогу, что змея империализма готовится ужалить в самое сердце – уморить наших лошадей. Где Кедрин?
Все, включая Петра, ошеломленно молчали. Только конюх Павлуха, смешливый парнишка, заухмылялся и показал на Петра:
– Та цэ ж вин и е. Кэдрин Петро Ильич.
Раздались смешки.
Проверяющий насупился и побагровел:
– Ты писал рапорт?
– Я, – сделал шаг вперед Петр.
– Смотри у меня, – пригрозил непонятно чему проверяющий и пошел, наконец, искать причины недопоставок в документах, а не пугать людей.
Петр после такой комедии вернулся домой сильно не в духе. А там как назло шумели дети. Яша все еще был ниже сестрички, но явно стал сильнее. Однако Нина-маленькая не сдавалась. Она продолжала гонять брата, но теперь применяла оружие – веник. Наконец, Нина их угомонила и уложила спать. Подала Петру ужин. Приготовила она очень жидкую картофельную толченку. На днях, к радости Нины, Петр получил в пайке полмешка картофеля. Теперь и всеядные плимутроки были сыты. Из тонких очисток получалось отличное варево для кур.
Увидев, что Петр не притрагивается к еде, Нина воскликнула:
– Погоди!
Достала заветную бутылку и капнула ему масла в тарелку.
– Кушай!
Подперев голову рукой, смотрела, как он ест.
– Петя, расскажи, что случилось, не молчи, – попросила, когда он закончил ужин.
Он вздохнул, но поведал ей о сегодняшних разборках, смягчив детали.
– Я им больше не враг! И здесь давно не линия фронта. Но я им не свой!
– Никто не знает, что ты воевал против них. И не узнает! – горячо заговорила Нина.
– До этого дело даже не дошло. Не выясняли, – хмыкнул он.
Нина его не слушала:
– Давай изыщем средства и купим тебе гражданскую одежду!
Петр усмехнулся. Пол-России ходило в военной форме. Дело не в этом. Нина, как прочитала его мысли:
– Ты заметный. Петя! Не высовывайся!
– Не высунулся бы с рапортом – сейчас бы с дыркой во лбу там на дворе лежал. Когда начкону специалист был нужен, он меня не спрашивал, кто я и откуда. Звание не спросил! Только - с какими породами дело имел, да что про корма и объездку знаю. А я знаю! У отца конюшни были. Но как проблемы – собак непременно вешают на меня! – он осекся, на них испуганно смотрели разбуженные громким разговором дети.
– Все хорошо! – успокаивающе кивнула детям Нина.