Вербилки смаковали подробности. Нина в ужас приходила, что творится все это безобразие у них под носом. На глазах у детей!
А тут пришел как-то Яша и, ухмыляясь, сообщил, что Ленчиковая жена беременна, соседи так говорят.
– Которая жена? – попалась на новость Нина.
– Та, что у Акуловны живет! – радостно поделился Яша. - Первая.
– Мама, я что-то не понимаю, разве может быть у человека две жены одновременно? – наморщила в раздумьях лоб Нина-маленькая.
– Ни-на! – замахала на нее руками мать. – Давай не будем обсуждать людей.
Петр ночью заметил ей, что лучше бы высказала свое мнение обо всей этой истории, а то вон у атамана даже перемирие с братом. Явно хочет вытащить подробности и обсудить.
– Ах, я не могу с детьми об адюльтере говорить, – смутилась Нина.
А Петр воспользовался ситуацией, чтобы постараться убедить Нину в своем решении:
– Это деревня. Все жители как на ладони. А в городе чего не захочешь – не увидишь.
Как только появилась возможность съездить в Харьков с бухгалтером, Петр поехал. Побывал он там несколько раз. Казалось, в городе легче затеряться в толпе, работы больше, а жизнь сытнее. Случайно услышал, что открывают метеорологическую станцию и набирают работников. Петр решил, что метеорологическая станция – место спокойное, и поинтересовался, не нужен ли там опытный дипломированный специалист в области сельского хозяйства.
По дороге домой думал, как бы потверже сказать Нине, что если его возьмут, то они немедля переезжают. Без разговоров! А у них сидел в гостях Григорий. Старший сын у него подрос, захотел отделяться. К осени потребуется хата.
– Вот и хорошо, – обрадовался, что все одно к одному складывается, Петр, – как только возьмут меня на метеостанцию – переезжаем!
– А как же школа? – огорчилась Нина. – Мне бы доучить класс.
– Точно, – встрял Григорий, – переезжать лучше летом, ближе к осени. По хорошей погоде.
Поймал насмешливый взгляд Петра и попятился к выходу. Почему-то он Кедрина побаивался. Откланялся. Нина, закрывая дверь, увидела своих детей, наблюдающих из-за плетня очередную перепалку у соседей.
– В Харькове Нина с Яшей пойдут в хорошую школу! – смирилась она с мыслью о городе.
Петр закончил все бюрократическую волокиту по переводу с конезавода на метеостанцию. Съездил в Харьков, заполнил и подписал последние бумаги. Велено было к новой работе приступить в течение месяца. Петр решил не откладывать так надолго, сейчас доберется до дома и поторопит Нину со сборами. Первые числа марта. Холодно и снег не растаял, но в любой день может начаться весна, дороги развезет, и придется ждать тепла, чтобы переехать. Петр переживал, что не остался еще на день в городе, не подыскал сразу жилье.
Отворила ему Нина-маленькая, косы не заплетены, в черных глазах испуг. За ней жался Яша.
– Мама хворает! – закричали хором.
Петр бросился к Нине. Лежит. Горячая.
– Петя! Вернулся, слава Богу! Теплого бы попить, – и она впала в забытье.
Огонь в печи еле тлел. Петр нашел остатки сушеных яблок, чтобы сварить компот. Дети хотели кушать. Петр не знал, за что хвататься в первую очередь. Попросил детей растопить печку, но они затоптались растерянно, и выяснилось, что ни брат, ни сестра этого не умеют. Он и не предполагал, что Нина делала все сама, детей не приучила. Петр велел им почистить картошку. Остудил яблочный отвар, растормошил Нину, заставил выпить. Посмотрел, как Яша срезает слишком много кожуры, и прогнал его. Нина-маленькая чистила медленно, но аккуратнее брата. И знала, какую посудину для чего использует мама.
Картошка варилась. И шкурки для плимутроков. Петр вернулся к Нине. Она очнулась, только тяжело дышала, и глаза блестели.
– Как же это я так? Думала побыстрее покормить кур. Выскочила без пальто. В одном платке. Ну нет же мороза. Разгоряченная была. Простыла.
– Ничего, – бодро заговорил Петр. – Поправишься. Мне бумаги оформили. Скоро переедем. Снимем комнату в частном доме, с курятником.
Нина слабо улыбнулась. Закрыла глаза и задремала. Во сне покрылась испариной. Петр решил, что это хороший признак. Однако ночью Нине стало хуже. Появился надрывный кашель. От него и питье не помогало.
Под утро Петр не выдержал, плюнул на приличия и побежал к Степану. Чуть дверь ему не вышиб, но разбудил.