Дверь слегка приоткрылась. Выглянула Нина:
– Трофимыч?
– Поглядите, кого я вам привез!
– Я же сказала, мне постояльцы не нужны! – Нина увидела Петра и ахнула: – Петр? Живой! Не ранили? Вчера стреляли неподалеку, я так испугалась, что вас, что вы...
Она осеклась. Он ждал.
Нина молча теребила концы накинутого на плечи белого платка. У его покойной матушки был такой же, оренбургский.
– Нина Ивановна! Вы так простынете. Или пустите меня, или захлопните дверь! – не выдержал Петр.
Он видел ее глаза и почти не сомневался в том, что она сделает. Когда дверь резко закрылась, у него кровь прилила к голове и в висках застучало. Ошибся!
Дверь распахнулась. Нина всего лишь снимала цепочку.
– Входите.
Петр снял шинель. Огляделся в поисках крючка. Не то чтобы им овладела робость, но как себя вести, он плохо представлял. К нему подошла девочка и заявила:
– А вы мне снились!
– Всю ночь куренного атамана одолевали вещие сны, – продекламировала Нина.
Они с Петром переглянулись и рассмеялись. Неловкость прошла.
– Чаю хотите? – весело спросила Нина.
– Не откажусь.
– С шоколадом! Мама, пожалуйста, с шоколадом! – хором закричали дети.
У Петра брови поползли вверх:
– Откуда у вас шоколад?
– От Акуловны! От Акуловны! – запрыгали дети.
Нина пояснила, что шоколад выменяла на чулки у соседки, Акулины Акимовны. И пригрозила детям пальцем, чтоб не вздумали больше так ту называть! Не успели приехать, а Яша уже прозвища дает.
– А вы знаете, что такое акула? – спросил Яша.
– Знаю, – кивнул Петр.
– А вы читали рассказ графа Толстого про акулу? – донимал его Яша.
– Читал, – ответил Петр.
– Я-ша! – укоризненно покачала головой Нина.
Яша замолчал и засопел носом.
Сестра похвастала Петру:
– А мы тоже читали, с мамой. Но я могла и сама, а Яша нет.
Брат ее пихнул. Подраться не успели – Нина, и правда, положила на стол плитку в золоченой обертке.
– Каким образом в селе оказался шоколад? Да еще у Акуловны? – Петр сам оговорился, дети перестали гипнотизировать взглядом шоколадку, посмотрели на него и прыснули со смеха.
– «Жоржа Бормана» разграбили в Харькове, – пояснила Нина.
Как, Петр не знает такую кондитерскую фабрику? Она стала загибать пальцы: конфеты, карамель, монпансье. О! Пряники и мармелад «Жорж Борман». А какой бисквит! Дети кивали, глотая слюнки.
К своей порции сладкого Петр не притронулся. Выпил пустой чай. Отшутился, что съел в свое время много шоколада, на много лет вперед. Где? На фронте выдавали офицерам, поддержать силы. Питательно.
– Вот видишь, мама, питательно! – укоризненно сказала девочка.
Нина только вздохнула. Петр поднялся и выложил на стол свои припасы и два бруска мыла. Все, что у него было с собой. Дети из кучки выхватили металлическую банку тушенки. Разглядывали и спорили, что это может быть. Петр присмотрелся к ним. Они совершенно не походили на Нину внешне. У нее пышные волнистые каштановые локоны, у детей волосы прямые иссиня-черные. У нее лицо круглое, с острым подбородком, небольшой нос, у них вытянутые лица, прямые носы. И глаза у них жгуче-черные, а у нее светло-карие. Разве что рост. Нина статная, и дети высокие для их возраста, хотя откуда ему знать, какого роста бывают дети.
– Если это за постой, то много для одного дня. Или вы надолго? – спросила Нина.
Неужели она не поняла? Он хотел выразить, что это не от него зависит, а от нее, но не успел: Яша уронил банку консервы себе на ногу и заорал. Слезы брызнули из его глаз в три ручья. И быстро иссякли. После того, как Яша успокоился, Петр сказал, что хотел бы привести себя в порядок. Нина показала ему, где что взять, одела детей и вывела их на улицу. И осталась там с ними.
Петр сполоснулся, достирал свои вещи, набросил шинель и вышел в поисках бельевой веревки. Яша с Ниной возились у совсем небольшой поленницы дров. Нина-маленькая ходила следом за соседской собакой. Петр развешивал белье и слышал, как девочка выговаривает большой черной Жучке за то, что та на них рычит, а они же теперь соседи. Он обернулся. Вовремя! Жучка нашла что-то и принялась грызть, Нина-маленькая наклонилась к ней с возмущением, что неприлично жевать, когда с нею говорят, и протянула руку отобрать добычу. Петр видел, как метнулась черная туша, прыгнул и отбросил собаку сапогом под брюхо. Собака жалобно заскулила. А рядом зарыдала Нина-маленькая, размазывая по лицу кровь. Все-таки собака ее цапнула. Петр подхватил девочку на руки и понес в хату. За ним с криком побежала Нина. Петр посадил девочку на стол, повернул за подбородок лицом к окну. Всего лишь кровила губа. Но порез от клыка был глубокий. Он достал фляжку и вылил на рану остатки коньяка. Нина-маленькая завопила. Петр передал ее матери.