Лидия Леопольдовна уже привыкла полагаться на Нину, как на взрослую, потому не возражала и молча проводила внучку на улицу.
Володю Янченко Нина увидела еще издали, как только он появился на Старопочтовой улице. Не стала ждать, пошла ему навстречу.
Янченко тоже, видимо, заметил ее, ускорил шаги. Но не помахал, как раньше бывало, рукой, не улыбнулся знакомой ей улыбкой. И девушка сразу догадалась: он уже знает о событиях в Корюковке.
— Я заставил тебя ждать? — виновато сказал он.
— Ах, если б только это меня угнетало! — печально отозвалась Нина. — Ты уже, наверно, слышал про Корюковку…
— Поэтому и запоздал. Должен был зайти еще в одно место. А ты откуда знаешь?
— Бабушка слышала от соседей.
— Странно. А наши думают, что эти слухи сюда еще не дошли.
— Может, по всему городу и не разошлись еще, а на нашей улице паника. К кому-то прибежал паренек из Корюковки, рассказал все, что видел сам, и люди собираются бежать из города.
— Куда?
— Наверно, в сёла.
— Тоже нашли выход из положения. Разве селам не угрожает такая же опасность?
— Так я и сказала бабушке. — Нина пристально посмотрела на Янченко. — А что думают наши старшие товарищи?
— Велят сохранять спокойствие, не поддаваться панике, — вздохнул Володя. — А как можно быть спокойным… Представляешь, что там было? — Он повернулся к Нине и так посмотрел ей в глаза, что у нее от неожиданности захолонуло сердце: она впервые увидела в глазах Володи отчаяние и слезы.
— Что ты, Володя? — Нина обеими ладонями сжала его руку.
Янченко шел молча, видимо стараясь справиться с охватившим его чувством.
— Не впервые, конечно, мы сталкиваемся с фашистскими зверствами, — сказал он наконец, — но такого еще не было. И, кроме того, Корюковка мне особенно дорога… Я родился там, вырос.
— Ты? — удивилась девушка. — Почему же все думают, что ты из деревни?
— Нужно было, потому и думают. Отца моего арестовали немцы, а мне удалось из Корюковки бежать. Мама в это время поехала в деревню обменять вещи на продукты, и, где она сейчас, не знаю.
— Вот оно что… Значит, в Корюковке оставались твои близкие?
— Конечно. И родственники и друзья. Всё там: родной дом, школа. Теперь ничего не осталось. Как я хотел бы уйти сейчас с тобой к партизанам!
— А мы и уйдем, Володя. Пусть только приблизится фронт, обязательно уйдем.
— Нет, я не буду ждать приближения фронта. Я пойду раньше. Возможно, днями. Выполню это последнее задание и потом уйду. Мне разрешили.
— Какое задание?
— Этой ночью я должен расклеить по городу листовки о корюковских событиях. В них, кстати, содержится призыв идти в партизаны. Вот я первым и пойду.
— А я? Меня ты не зовешь?
— В партизаны?
— Нет, на выполнение задания.
— Тебе нельзя, Нина. — Он ласково взглянул на нее. — Ты еще слабенькая, не совсем оправилась от болезни.
— Для борьбы в партизанских условиях, возможно, я еще не окрепла, но расклеивать листовки могу.
— Нет, нет, что ты! Это не так легко. Может, придется удирать, а ты… Куда тебе бегать, тебе теперь и ходить-то надо в меру.
— Не уговаривай меня, Володя. Неужели ты меня не знаешь? Раз надумала, значит, должна. Вдвоем нам легче будет выполнить задание. Если и встретит кто, поинтересуется, почему бродим ночью, скажем, что идем из клуба. Пропуска же у нас есть.
Янченко стал колебаться. Нина настаивала:
— Послушай, Володя, Тина Яковлевна советовала начать тренировку к работе с прогулок. Вот я и прогуляюсь. И потом, может быть, это последнее задание, которое я выполняю вместе с тобой. Уйдешь к партизанам, кто знает, увидимся ли когда-нибудь.
— Ну хорошо, — согласился Янченко. Он достал из кармана сложенный листок бумаги и передал его Нине. — Возьми, почитай дома. Узнаешь, с чем идешь, может быть, раздумаешь…
В больших темно-синих глазах на худеньком личике девушки засияли веселые огоньки.
— Когда и где тебя ждать?
— Жди около своего двора. Как только стемнеет, приду.
XI
Закрывшись у себя в комнате, затаив дыхание Нина читала листовку:
«Товарищи! Фашистские головорезы учинили неслыханное злодейство: карательные отряды гитлеровцев дотла сожгли город Корюковку. Под пулями фашистских варваров, в огне пылающих домов погибло 6700 советских граждан! Там были дети, старики, беспомощные люди. То были ваши братья, сестры, матери. Все они погибли по приказу гитлеровского генерала Хойзингера. Запомните имя этого палача: Хойзингер! Генерал Хойзингер! Кровь корюковцев, муки корюковцев зовут нас к мести!