Женщина-орангутанг полезла куда-то под фуфайку и все в камере увидели короткий стальной клинок. Все у этих двоих было отработано до мелочей. В тот же момент плоскогрудая из ватных штанов выхватила такую же полоску отточенной стали.
— Все кешеры развязать и палажить сюда, — плоскогрудая указала на место возле умывальника. — Кишки мы будем выбирать сами.
Такой наглости никто в камере не ожидал. Но страх брал свое. Одна из женщин покорно принесла свой мешок.
— Давай, давай, хахлушки, не телитесь, — хмыкнула плоскогрудая и принялась рыться в вещах.
Заточка уже была у Мери в рукаве. Покорно склонив голову, она взяла мешок Золотоножки и подошла к насильникам. Вещи одна за одной падали в угол, а когда очередь дошла до шелковой комбинации розового цвета, зечки, словно полинезийские аборигены, не поверили своим глазам.
— Савсем х-х-хрл оборзели, — впервые прохрипела женщина-орангутанг, — как в американских фильмах ходют.
Они продолжали щупать комок эластичной материи, и это для них оказалось роковым.
Со всей силы Мери ударила плоскогрудую заточкой в кулак, где был зажат супинатор, а левой нанесла сокрушительный удар в переносицу. Но и “орангутанг” оказалась проворной. Резкий взмах супинатора — и одна из женщин упала на цемент с перерезанным горлом.
Вторая женщина, которая по старому, испытанному методу бросилась на “орангутанга” с верхнего яруса, получила удар ножом в живот.
— Режь их блядей, Марат, р-р-режь! — раздался истерический крик плоскогрудой, которая уже пришла в себя и силилась подняться.
Ситуация была критической. Эти двое любили убивать и умели это делать. Вот, несмотря на порезанную руку, плоскогрудая нанесла левой, неповрежденной, рукой удар самодельным ножом очередной жертве.
И тогда в камере раздался крик Лошадки:
— Урою, суки, у-у-у-рою!!! Вали их, Мери, я тебе помогу!!!
В руке у Лошадки сверкал длинный, отточенный штырь, которого раньше никто из женщин не видел. Она налетела на “орангутанга” и, несмотря на удар супинатором в живот, в свою очередь ударила ту штырем в горло. С одной из насильниц было покончено. Но плоскогрудая так просто не хотела сдаваться. Когда Мери обхватила рукой ее шею и стала “закрывать английский замок”, она в слепую ударила женщину ножом. Супинатор вошел в бок по самую рукоятку. Мери сделала последнее усилие, защелкнула “замок”. Раздался хруст шейных позвонков. Но и сама Мери была уже не жилец на этом свете. Из ее рта хлынула кровь, глаза потускнели.
— Прощай, Золотоножка, найди моего брата и расскажи ему…
Когда прапорщики в сопровождении солдат открыли камеру, Мери была мертва. На память от Мери у Золотоножки остался кусок простыни с планом загородной усадьбы под Гатчиной и обязательство разыскать ее брата. Но до конца ее срока еще было ой как далеко.
«ЗА НЕ ДОНЕСЕНИЕ ВЛАСТЯМ»
Следователь Илья Семерик пребывал в смятении: “Чего от него хочет заслуженный работник юстиции, бывший генеральный прокурор Грузии, а затем Санкт-Петербурга?”
Они встретились в кафе на Невском. Имена и фамилии, которые упоминал в разговоре бывший прокурор, приводили в трепет. Абсолютно все самые крупные люди из силовых структур города были друзьями этого хищного, сухопарого грузина. Конец его речи был несколько расплывчат, но сулил молодому следователю блестящую карьеру.
— То, что вы ищете, вы вряд-ли найдете, — тихо сказал старичок. — Но кое-что можете найти. Этим делом вскоре будет заниматься Тит Денисович, — он назвал пост и фамилию человека, от которой у Семерика перехватило дыхание. — Этот человек позаботится о вашем продвижении. Для страховки я о вас доложу, как о прекрасном работнике также этим людям, — опять посыпались фамилии, в величии которых Илья Семерик нисколько не сомневался.
— В общем, оформляйте статью о недонесении властям, и выгоняйте Семенова на свободу. Если я не ошибаюсь, шесть месяцев в “Крестах” он уже отсидел?
Семерик утвердительно кивнул головой. Правда, он не совсем понял слов Джавахишвили “за недонесение властям”. “Недонесение чего и кому?” — пронеслось в голове. Видимо, для старого прокурора эта статья и формулировка были чем-то родным, применимым запросто на все случаи жизни.
— Эта статья сюда не подходит, — заискивающим голосом сказал он. — Уж если отпускать, так за отсутствием доказательств.
Старому служаке эти слова явно не понравились.
— Как нет доказательств?.. Есть человек и нет доказательств?